Альберт молчал, опустив пушистые тёмные ресницы. На лице его застыло неприятное, упрямое выражение, которое Катрин за ним знала и особенно не любила.

– Ты хоть представляешь, что в голове этой сумасшедшей?

– Весьма слабо.

– Альберт, я хочу, чтобы мы закрыли эту тему. Я устала раз за разом бояться…

– В последний раз я вернулся в Хрустальный Дом не из-за Синтии, а из-за Ральфа.

– Что?.. – Катрин удивила не информация, а то, что Альберт решил продолжить разговор объяснением.

– Я волновался из-за него. Помню, какого мне самому приходилось в первое время – адаптация сложная штука, а мне показалось, что он вовсе не хочет жить в новом мире.

– Тебя волновало его настроение? С какой стати?

– В прошлом я жил в семье. Таких, как я, было вокруг меня много – я не привык быть один. Кинги – это совсем другое. А Ральф – как осколок прошлого в будущем, оазис, где можно… я не знаю, – глубоко вздохнул он. – Передохнуть? Отдохнуть душой? С тех пор, как я очнулся в твоём мире, даже не признавая этого, я словно в осколках зеркала пытаюсь найти давно ушедшие образы. И я мимолётно улавливаю их – Артур чем-то напоминал мне моего старого друга и кузена из прошлой жизни, в Кинги в переломанном и изломанном виде, гротескно преувеличенном, словно слились старые имена и лица. Ливиан, Энджел – они так похожи на моих дорогих в прошлом людей, но они – не Элленджайты. В отличие от Ральфа. Я надеялся, что мы сможем…

– Сможете – что?

– Воскресить дух того, что прежде было фамильными ценностями. Но я ошибся, приписав ему несуществующие качества. Для него я значу тоже самое, что для меня Кинги – я не тот, кого он любил. А Синтия… не знаю, презирает он её больше или ненавидит?

– Думаю, он был пьян до невменяемости и ему было просто безразлично, кто перед ним. А она воспользовалась случаем.

– Ты пытаешься всю вину переложить на неё?

– А ты – на него? – зло сощурилась Катрин.

– Да. Мне так было бы легче. Но едва ли это правда?

Катрин подпёрла подбородок рукой и в задумчивости поглядела на собеседника:

– Зачем ей это вообще было нужно? Что у неё в голове? Похоть без разбора? Она что, настолько прониклась его неотразимостью, что не могла устоять?

– Трудно отвечать за другого. Насколько я знаю Синтию, она никогда не теряет над собой контроль. Скорее она из расчётливых, а не из безрассудных тварей.

– И в чём тут расчёт? Я что-то не понимаю?

– В большинстве случаев Синтия использует секс как оружие – наступательное и оборонительное. Она играет на чужой похоти или чужом чувстве вины, но в данном конкретном случае, полагаю, дорогую сестрицу ждало горькое разочарование. Ральф показался мне слишком безразличным – он её не хочет и не жалеет. Думаю, не будь она его дочерью, он с удовольствием свернул бы ей шею и дело с концом.

– За что ему ненавидеть её? За то, что она его соблазнила?

– Думаю, из-за нашей с ней матери.

До Катрин начало доходить. Она вспомнила, как копалась в архивной пыли – в смерти Элленджайтов ряд исследователей винил конкретное лицо.

– Моя сестра верит, что за обретение сверхъестественных способностей ей пришлось заплатить жизнями наших близких. Это какая-то сумасшедшая мистическая ересь насчёт сделки с дьяволом.

– Что?! Ты это серьёзно? Ты веришь в это?..

– Я не знаю, во что верить! – голос Альберта зазвучал непривычно резко. – Нет, это, конечно, бред. Дьявол, как и Бог, фигура слишком мистическая и далёкая, чтобы с ними можно было заключать договора. Но, с другой стороны… как могли мои близкие исчезнуть в одночасье? Мы почти бессмертны!

– Они сгорели. Был сильный пожар.

– А огонь – чья стихия? А моё воскрешение? Воскрешение Ральфа? Мы умерли и разложились почти до костей, но вот он я – сижу перед тобой, ем лобстеров, которые в ваше время отчего-то считаются деликатесом, хотя на моей памяти это была еда бедных рыбаков. Как всё это объяснить?

– Наукой, Ральф! Она тебя клонировала. Я это видела. Я присутствовала при твоём втором рождении.

– Ну, а я был там, когда вернулся Ральф. И никакой наукой то, что я видел, объяснить невозможно. Дьявольщина, чертовщина…

– Ты веришь, что твоя сестра ведьма?

– Моя сестра родилась почти двести лет тому назад, она выглядит ровесницей тебе, нашему с ней прямому потомку, между прочим, потому что, по признанию Синтии, у нас с ней был сын. А ты – его праправнучка. Так что и мой союз с тобой ненамного лучше того, что у меня с Синтией.

– Не говори ерунды.

– Видя перед собой Синтию, какой наукой ты объясняешь её существование в твоей реальности, Кэтти? – иронично поинтересовался Альберт.

– Но верить в магию – мракобесие.

– Я не верю в магию. Но я верю тому, что вижу. У меня хватает храбрости признать: всё, что нас окружает, включая наше собственное существование – выходит за рамки привычных законов. И отрицать это – абсурдно.

– Не абсурднее, чем поверить в дьявола.

– Верь, чему хочешь. Но Синтия признаёт свою вину в том, что случилось с нашей семьёй. И, я думаю, Ральф её за это ненавидит. Если бы не тот факт, что она его дочь, думаю, всё могло кончиться кое-чем похуже, чем просто постелью…

Катрин нервно передёрнула плечами:

– Что ж? Наверное, тут как раз и следует сказать: «Спасибо, господи, что мои долги за мои грехи ты взял всего лишь деньгами?».

– Да. На твоём месте я бы так и сделал. Сдаётся мне, мы в наш милый серпентарий вытянули вполне достойную всех остальных змейку. И, боюсь, без последствий это не останется.

– Куда не посмотри – одни сплошные проблемы.

– А где ещё проблемы? – пригубив бокал с вином, поинтересовался Альберт.

– Мне кажется, моя кузина беременна.

– Мередит?

– Нет, конечно. Мередит моя подруга! Я говорю об Ирис.

– Ах, эта девушка из Гранд-Отеля. Я совсем забыл про неё с твоей тёткой. У них неприятности? Ну, думаю с уровнем современной медицины нежелательная беременность вовсе не проблема.

– Не в том случае, если отец твоего ребёнка кто-то из Кингов.

– Шутишь? – округлил глаза Альберт, а потом лоб его разгладился, а на губах проступила улыбка. – Отец ребёнка – Энджел?

– Вероятнее всего – да.

– И как Ирис? Выглядит счастливой?

– Напуганной. Как и Линда.

– Линда, вроде, не встречалась с Энджелом?

– Не остроумно, Альберт, – зло глянула на него Катрин. – Мне кажется, по срокам их беременность должна была бы быть уже заметной, но…

– Не забивай себе этим голову.