– О чем, Ли?

– Обо всем, – прикосновение его руки обжигало и выворачивало нутро наизнанку.

– Ну, говори, – безвольно ответила Айна, все еще глядя куда-то в точку, между беленой стеной и каменным полом и молясь о том, чтобы голос не дрогнул.

– Не здесь же... Ты... ты как-то говорила, что у тебя чудесная комната. А я ее даже и не увидел тогда... Покажешь?

«Боги, Ли... Зачем тебе сдалась моя комната? У тебя теперь есть своя. И женщина, чтобы согревать постель в ней»

– Хорошо... Идем.

Она и сама не знала, зачем согласилась. Шла и думала, что это ошибка, что надо было смерить его презрительным холодным взглядом и послать прочь.

Невозможно...

Невозможно оттолкнуть до конца того, кто столько лет был сердцевиной всей жизни.

Перешагнув порог ее покоев, Лиан остановился и обвел комнату долгим взором. Казалось, он хочет рассмотреть и запомнить все, что здесь было: гобелен с лесным пейзажем на стене, заваленную бумагами конторку, стеллаж с книгами, пестрое покрывало на кровати, вид из окна, даже темные пятна на полу в том месте, куда накануне упала чернильница. Айна и сама словно заново увидела место, где провела последние несколько лет, считая его своим домом. Но потом она поняла, что Лиан смотрит на нее саму и ощутила, как пол уходит из-под ног.

– Айна... – она ждала от него чего угодно, любых слов, но, вместо этого, Лиан просто подошел к ней и осторожно заключил в свои объятия. – Моя Айна... Хранитель моей души... Если б я мог сказать тебе, какая ты прекрасная... да только мне никогда для этого слов не хватит.

«И мне не хватит слов рассказать тебе, какой ты удивительный, Ли...»

Она закрыла глаза и забыла обо всем.

О прошлом, будущем и настоящем.

Не было ничего, кроме этих теплых рук и биения сердца под темным дублетом.

«Мой Лиан...»

Волна нежности и любви накрыла ее, отсекая прочь все мысли, обиды, страхи... Все, что могло стоять между ними. И погружаясь в этот поток света, Айна с изумлением поняла, что он стал иным, утратил нечто особенное, нечто острое, обжигающее, сводящее с ума.

Чуть отстранившись, она вгляделась в лицо Лиана, и его ответный взгляд был таким же пристальным. Как будто этот человек напротив хотел запомнить и впитать каждый изгиб в чертах ее лица.

– Айна... Ты такая красивая, ты знаешь это? Не надо, не спорь... Твоя красота идет изнутри и озаряет все вокруг. Я не встречал людей, подобных тебе. И не встречу... Если бы ты знала, какое это счастье – смотреть на твое лицо, видеть его... Я так ждал этого!

– Но почему? – вырвалось у нее наконец. – Почему тогда ты... почему все так?

Она даже не могла произнести вслух то, что было столь очевидным.

Лиан вздохнул и снова привлек ее к себе, обнял крепко, но так бережно, будто вся ее кожа была одной сплошной раной.

– Ты поймешь... поймешь однажды, любимая... – и уткнулся лицом ей в макушку, зарылся в ее волосы с тихим, еле слышным стоном. – Пожалуйста, не прогоняй меня совсем из своей жизни. Это невыносимо... Если хочешь, я уеду прочь. Но мне бы хотелось остаться... остаться здесь, – он осторожно прикоснулся к ее груди. – Хоть немного. Совсем чуть-чуть...

– Лиан... – Айна закрыла лицо руками. Она поняла, что старательно засунутые вовнутрь слезы сейчас вырвутся наружу, и их уже будет не остановить. – Лиан... Ты всегда будешь там. Всегда...

Она не знала, сколько времени прошло, прежде, чем им удалось сделать шаг в сторону друг от друга, зато знала, что яд, который медленно разъедал ее в последние несколько часов, вытек вместе с теми слезами и растворился без следа.

– Я не поплыву с вами в Золотую Гавань, – Фарр ухватил с пола бутыль и плеснул себе в кубок изрядную порцию густо-красного вина. Это была уже вторая по счету бутылка за вечер, но все движения его по-прежнему были уверенными и четкими, как если бы он не пил вовсе. – Нечего мне там делать. Это тебе нужно искать ключ к своему проклятью... И Айне только дай волю поковыряться в старых книгах. А я-то что забыл в этой Красной Башне? Ничего. Третий лишний.

Он поднял полный до краев кубок и, не пролив ни капли, осушил его до дна.

«Вообще-то четвертый», – подумал я, но спорить не стал.

В комнате у Высочества было уютно. Она совсем не походила на ту, в которой жила Айна, но из ее окон тоже открывался вид на закат над морем. Мы смотрели, как солнце уходит за кромку воды, сидя в удобных креслах у камина. Только вот прекрасный вид не задевал ни одной струны в душе.

– Не хочешь остановиться? Наше состязание давно окончено. Ты победил. Мне столько не выпить.

Фарр рассмеялся странным горьким на вкус смехом и вылил остатки вина из бутылки в кубок.

– Это ты победил, Лиан. Везде. Отстань от меня, – он посмотрел на пустую бутыль у себя в руке и вдруг со всей дури шарахнул ею об стену. Глиняные осколки брызнули во все стороны, один прочертил длинную красную полосу у него на лбу, другой ударил меня в плечо, но отскочил, не причинив вреда.

– Тебя разве Патрик не учил, что столько вина – плохо для самоконтроля? Если будешь так пить дальше, в Эймурдине тебе точно не достанет сил разнести по камушкам заваленный вход.

– Да с чего ты вообще взял, будто я собрался к этим клятым руинам?! – на меня Фарр не смотрел, уставился на кусок бутылки, что отскочил от его черепушки и упал на ковер рядом.

– Знаю.

– Это не твое дело, Заноза. Я же сказал, оставь меня в покое! – взгляд его был темным, грозовым. Того и гляди, разразится буря. После очередного глотка кубок опустел почти до половины.

Я встал и подошел к дорогому братцу.

– Ты выбрал не тот способ, – он изумленно вскрикнул, когда я выдернул кубок у него из рук, вылил себе в рот остаток и отбросил посудину прочь. – Так ты ничего не добьешься, наследничек! От твоей рожи хочется вытошнить весь ужин, а от твоего настроения разит дерьмом на весь замок! Если бы сейчас была весна, все цветы в округе уже передохли бы с тоски!

– Лучше заткнись, Ли... Ты идешь по краю, -– на сей раз он смотрел прямо на меня и глаза его полыхали черным огнем.

Вот и прекрасно. Этого я и добивался.

– Не заткнусь. Посмотри на себя, великий степной воин, ты же размазался, как слизняк по садовой дорожке! – я дернул его за длинный белый хвост, вложив в это движение всю свою ярость. И все отчаяние.

Ответом стал оглушительный звон в голове, когда кулак Высочества врезался мне в челюсть. И прежде, чем Фарр успел взять себя в руки, я сделал то же самое. На сей раз мне хорошо была видна его небритая физиономия, треснуть по ней оказалось совсем несложным делом. Я крепко дал ему в глаз, а второй рукой с размаху залепил под дых. Давно мечтал это сделать, с самого лета! Жаль только, в следующий миг принц уже скрутил меня, как беспомощного сопляка и от души приложил об пол. Аж ребра хрустнули... Зато злости стало еще больше! Я извернулся и изо всех сил врезал ему пяткой под колено. Это был подлый прием, но он сработал – Высочество рухнул рядом со мной, как подкошенный, взвыл диким зверем и наградил меня крепким ударом в бок, а затем – удушающим захватом, в котором я не смог бы даже вдохнуть как следует, не то что замахнуться.