* * *

Адам Коэн родился в Монреале 18 сентября 1972 года и был, по словам Сюзанны, не enfant du hasard — случайным ребёнком, а запланированным. Впрочем, если Леонард и хотел стать отцом, он этого не показывал. Когда Стив Сэнфилд со своей женой и сыном пришёл поздравить друга с первенцем, в доме была Сюзанна — «очень серьёзная», а Леонард был в Нью-Йорке. Он сидел в отеле «Челси» — идеальная декорация для его невесёлого, одинокого мальчишника; тамошняя тусовка рассыпалась на части и скисла подобно настроению Леонарда.

«Там были враждующие группировки, много наркотиков, много стресса, много опасных ситуаций, однажды случилась перестрелка, — рассказывает поэтесса и феминистка Либерти, бывшая модель, которая жила в «Челси» и одно время была любовницей Леонарда. — В моём номере были высокие потолки, камин и балкон с решёткой из кованого железа, но мои соседи за стенкой толкали кокаин и занимались сутенёрством». Если Леонард вернулся в «Челси», чтобы напомнить самому себе о свободных временах, в глазах Либерти он не был «человеком, стремящимся к свободе… В некоторых отношениях он не изжил своё привилегированное буржуазное происхождение» — особенно в контексте начала 1970-х и среди людей, живших в отеле «Челси». Либерти помнит Леонарда «приятным и милым», но «скованным». Она рассказывает: «Я чувствовала, что он ещё не оказался по ту сторону зеркала, не вошёл в свой «таинственный дом» или пробыл там ещё слишком мало — хотя, конечно, Леонард выжил. Многие из тех, кто были свободны, не выжили».

Даже если Леонард действительно не был по-настоящему свободен, в настоящее время он чувствовал, что попал в ловушку. Вместе с тем его воспитание, патриархальные корни, чувство долга — всё это означало, что он не мог отмахнуться от отцовских обязанностей. Он вернулся домой — неохотно и чувствуя себя невероятно уставшим. Он был подавлен. Ему было нелегко найти в себе силы продолжать свой путь и не сбиться с курса. Сэнфилд с женой снова пришли к нему в дом на ужин. Это был «очень неловкий» вечер. Сэнфилд вспоминает, что сразу после ужина «Леонард сказал: «Пойдём», и мы зашли в пару клубов. Я думал: у него только что родился ребёнок; что ты творишь, приятель? Леонард сказал: «Это тяжело — такая жизнь. Это очень тяжело».

Через некоторое время, когда Сэнфилд уже вернулся в Калифорнию, Леонард позвонил ему. «Он сказал: «Отведи меня, пожалуйста, к своему учителю. Я уже давно вспоминаю о нём». Сэнфилд спросил Леонарда, где тот находится. Он был в Монреале и собирался приехать в Теннесси, сесть в свой джип и отправиться на нём на Западное побережье. От Теннесси до гор Санта-Барбары больше трёх тысяч километров, и путь занял несколько дней.

Леонард приехал к дому Сэнфилда по заснеженной горной дороге. Когда они вместе выехали в Лос-Анджелес, джип застрял на сельской дороге, и им пришлось брести по глубокому снегу в поисках кого-то, кто вытащил бы машину. Днём они заехали в Фресно и сходили в кино, после чего продолжили свой путь в дзен-центр в Лос-Анджелесе. «Я привёл Леонарда к Роси, и мы сели пить чай, — рассказывает Сэнфилд. — Мы почти не разговаривали. Потом Роси сказал: «Ты отведи друга в Маунт-Болди11061». Пару дней спустя мы с Леонардом приехали туда на его джипе, и Роси сказал ему: «О’кей, ты оставайся здесь».

Леонард остался, но не больше чем на неделю: зима, Маунт-Болди, унылая жизнь в лагере для буддистских новобранцев, где побитые жизнью молодые люди занимаются ходячей медитацией, ковыляя в глубоком снегу в три часа ночи… Леонард спустился с холодной горы и улетел вместе с Сюзанной в Акапулько — к солнцу.

14

Щит от врага

15 марта 1973: «Спасибо тебе за нож и хороший ремень. Я использовал их, чтобы поцарапать и придушить её немного. Пока она страдает, у меня есть шанс подышать свободным воздухом и поискать под жирком своё тело».

17 марта: «Слушаю цыганские скрипки, мой джип ржавеет в Теннесси, женат, как обычно, не на той женщине. Она любит, как я занимаюсь с ней любовью».

19 марта: «Приляг, никто на тебя не смотрит. шоу окончено» [1].

Леонард окончательно покинул домик в Теннесси. Он оставил свой джип у Боба Джонстона и вернулся к Сюзанне в Монреаль. Там он расширил своё жилище, купив дом, соседний со своим (у них была общая стена), и устроив на его первом этаже скульптурную студию для Морта, а на втором — кабинет для себя. Там он мог, когда становилось невмоготу, укрыться от семейной жизни. Судя по всему, этот не предназначенный для семейной жизни человек прилагал серьёзные усилия к тому, чтобы его семья нормально функционировала. Впрочем, то, что Леонард писал, не вызывало оптимизма.

В апреле на Columbia вышла его четвёртая пластинка Live Songs. Хотя она не попала в чарты даже в Великобритании, она могла бы претендовать на первое место в списке самых мрачных концертных альбомов в мире. В неё входят девять песен, записанных на концертах 1970 и 1972 годов, и ещё одна, записанная в одиночку дома в Теннесси на магнитофон, взятый у Боба Джонстона. Пластинку открывает «Minute Prologue» — импровизированное пессимистическое размышление о «раздорах» и «боли» под медленный гитарный перебор, а закрывает траурное исполнение «Queen Victoria» — стихотворения из сборника «Цветы для Гитлера» («my love, she gone with other boys», «моя любовь ушла с другими мальчиками»), которое Леонард снабдил минимальным музыкальным сопровождением. Между ними Коэн эмоционально, с поднятым забралом играет песни со своего второго альбома, а также ещё несколько вещей: «Please Don’t Pass Me By (A Disgrace)» — тринадцатиминутный гимн, в котором, помимо прочего, упоминается Холокост («Я пою это в честь евреев и цыган и в честь произведённого ими дыма»), кантри-псалом «Passing Thru»11071 и «Improvisation» — печальная инструментальная импровизация на основе вступления к «You Know Who I Am». Фотографию Леонарда на обложке сделала Сюзанна: на ней мы видим его худым, с отсутствующим выражением бледного лица, с коротко стриженными волосами, и его тело в белых брюках и рубашке растворяется, как призрак, в белом фоне облицованной плиткой стены ванной комнаты.

Роль сопроводительного текста к альбому выполняет отрывок из письма, которое Леонард получил от молодой британской писательницы и художницы по имени Дафна Ричардсон. Их переписку начала Ричардсон: она рассказала ему о том, что работает над экспериментальной книгой, в которую включила коллажи из текстов Боба Дилана и самого Коэна. Она просила разрешения использовать эти тексты, и Леонард (в отличие от Боба Дилана) это разрешение ей дал. Некоторое время спустя Ричардсон написала Леонарду, когда в очередной раз попала в психиатрическую больницу: она прислала ему написанную там книгу. По словам Леонарда, книга была «ошеломляющей. Это свидетельство о страдании, подобного которому я никогда не читал» [2]. Во время его очередного визита в Лондон они договорились встретиться; Леонард увидел «очень привлекательную девушку лет тридцати с чем-то», талантливую художницу. Он спросил Ричардсон, не хочет ли она сделать иллюстрации к книге «Энергия рабов». Затем, за время, когда Леонард не проверял почту, она прислала ему целую кучу писем. С нарастающим отчаянием она писала, что её снова госпитализировали; она заявила, что должна покинуть больницу, потому что ей нужно работать над книгой Леонарда. Ей не поверили и привязали её к кровати. Леонард рассказывал, что попытался с ней связаться, но опоздал. За три дня до того она покончила с собой. Леонард упоминался в её предсмертной записке. Он опубликовал её письмо на конверте пластинки, потому что она всегда мечтала о публикации, но никто не хотел её печатать [3].