Подобный новый курс и жесткий язык удовлетворил лорда Галифакса. Казалось, все оценили это выступление премьер-министра по достоинству, но Невилл Чемберлен по своему обыкновению уже вовсю думал над тем, что еще можно сделать, чтобы все-таки не допустить новой мировой войны. Он понимал, что иметь дело с Гитлером после того, как он выбросил все свои собственные гарантии на ветер, уже не представляется возможным. Форин Оффис не имел конкретных предложений. Галифакс, до этого уже проявив невероятную активность, вновь уехал отдыхать. Чемберлен разработал план, который должен был поставить на обсуждение перед Кабинетом министров.

Посоветовавшись с Галифаксом перед его отъездом, премьер– министр заручился поддержкой министра и представил свою схему Кабинету: «Единственная линия прогресса, которая представляется мне возможной после чехословацкого дела, это декларация четырех держав – Британии, Франции, Польши и России, что они будут действовать вместе в случае дальнейших признаков немецких агрессивных стремлений. Я спроектировал формулу сам и отослал ее»496. Он получил полную поддержку правительства, и в 20-х числах марта означенным выше державам предложили подписать совместную декларацию, по которой в случае угрозы безопасности любого европейского государства их страны обязуются незамедлительно начать консультации об общих мерах сопротивления.

Французы поспешили в Лондон. В целом они соглашались на такую декларацию. Галифакс заявил на встрече, что теперь это был вопрос испытания немецкой агрессии в Западной или Восточной Европе. Бонне подчеркнул, что, помимо СССР, очень важно получить в союзники Польшу, поскольку советская помощь иначе будет неэффективной (поляки не хотели пропускать советские войска для помощи Чехословакии и вряд ли пропустили бы их без такого соглашения вновь). Согласен на такой проект был и СССР. Категорически отказывалась от подобных мер только Польша.

Здесь в дело вмешался британский министр иностранных дел. Год назад он говорил: «Вы должны жить с чертями, нравятся они вам или нет»497. В марте 1939 г. в роли черта, который все-таки дернул Чемберлена дать гарантии Польше, выступал сам лорд Галифакс. Несмотря на то, что поляки отвергли первоначальный план премьер-министра, который был объективно вывереннее и мог бы иметь должный эффект, Галифакс решительно вознамерился предоставить этой стране военные гарантии. Как сам он объяснял в мемуарах: «После марта и заключительного изнасилования Праги, не было больше возможности надеяться, что цели и стремления Гитлера могли быть ограничены какими-либо рамками. Жажда континентального или мирового господства, казалось, выливалась из него с абсолютным облегчением. Здесь действительно было самым простым несколько недель спустя дать гарантии Польше»498.

Активность лорда Галифакса в эти мартовские дни била рекорды. Полковник Бек, министр иностранных дел Польши, помимо прочего еще и больной алкоголизмом человек, с радостью принял его приглашение в Лондон и засобирался в дорогу. Но если поляка достаточно было поманить пальцем, то склонить британский Кабинет министров к такой авантюре, как военная поддержка своеобразной восточноевропейской страны, граничащей с Германией, которая имела к ней претензии, было делом непростым. Галифаксу требовалось перетянуть на свою сторону Чемберлена, что он с успехом и сделал, провернув необычную операцию.

В эти дни в Лондон из Берлина возвратился молодой британский журналист Йен Колвин. Некие опальные немецкие генералы еще в январе передали ему информацию о том, что Гитлер собирается захватить Польшу в середине марта. Даже Кэдоган, до этого склонный к шпионским страстям, не придал особенного значения его рассказу: «Я не был полностью убежден. Я привыкаю к таким историям»499. Но неожиданно Колвина, имевшего при себе всего лишь рекомендательное письмо от британского военного атташе в Берлине полковника Мэйсона-Макфарлейна, принял сам лорд Галифакс. И не просто принял, а незамедлительно повел его на 10, Даунинг-стрит, где заставил повторить тревожные вести премьер-министру. Снабжая эту историю «душераздирающими комментариями»500, Галифакс вынудил колебавшегося Чемберлена предоставить полякам британские военные гарантии, таким образом, отрекаясь от плана создания союза четырех – Британии, Франции, СССР и Польши.

Тем временем официальные данные разведки не подтверждали сообщения о том, что Гитлер готовит польскую операцию501. Узнав о том, что задумал Галифакс, даже оппозиционно настроенные консерваторы во главе с Черчиллем и Иденом (всего их было порядка тридцати) выступили с резолюцией, которая призывала правительство Его Величества к судебному преследованию политики, в последнее время объявленной министром иностранных дел. Но лорду Галифаксу Невилл Чемберлен доверял гораздо более, чем Черчиллю, поэтому он вынужденно согласился с его планом.

Предложение военных гарантий, сделанное лордом Галифаксом полковнику Беку, которое тот принял, «не успев дважды стряхнуть пепел с сигареты»502, как сам он хвастался, безусловно, обрекало Британскую империю на многие и многие предстоящие испытания. И хотя было принято решение удвоить численность территориальных войск, но и в этом случае защитить Польшу Британия могла лишь в традиционной форме, применяя военно-морские силы в целях блокады. Чтобы понять всю утопичность подобного плана, который в итоге станет формальным поводом для войны Британской империи и Третьего рейха, достаточно было взглянуть на карту. Но 31 марта 1939 г. гарантии Польше закрепили официально. Полковник Бек добрался до Лондона в первых числах апреля, и лорд Галифакс, подписав документ, делающий новую мировую войну неизбежной, поднимал вместе с ним бокалы на приеме в Форин Оффисе за будущее англо-польских отношений.

Стараниями главы Форин Оффиса премьер-министр Чемберлен «вползал в роковое положение», как характеризовал это советский полпред Майский. Фактически Британия ставила себя в зависимость от политики тех стран, которые взялась защищать. А быть в зависимости от полковника Бека, которому требовался один бокал шампанского для самых неоднозначных решений, означало быть в смертельной опасности для страны. Неслучайно очень многие, в том числе румынский министр Григоре Гафенку или английский историк Френсис Нейлсон, однозначно обвиняли в преступном поведении министра иностранных дел Польши и именно на плечи Бека возлагали ответственность за начало Второй мировой войны503.