Я с улыбкой повернулась к Катчеру и Мэллори, которыеуставились на нас во все глаза.

— Что такое?

— Ничего, — одновременно ответили они.

Этан уступил и, взяв двумя пальцами сосиску, откусил от нее,умудрившись не испачкать свои превосходные брюки, задумчиво прожевал, потомоткусил еще и еще.

— Так лучше?

Он что-то пробурчал, и я сочла эти звуки за выражениеполного удовлетворения.

— Я полагаю, у вас есть веская причина, чтобы появитьсяна пороге моего Дома за два часа до рассвета? — спросил Этан, не сводявзгляда с куска хот-дога в руке.

Катчер стряхнул крошки с ладоней, взял лежавшую рядом газетуи развернул ее. Заголовок «Санди таймс» гласил:

«Вторая девушка убита. Серийный вампир-убийца?»

Этан негромко пробормотал проклятие.

— Вопрос номер один, Салливан, — почему ты несобрал всех мастеров?

Мне даже не надо было видеть выражения его лица, чтобызнать, как Этан отреагирует на такое бесцеремонное вмешательство в его дела. Ноон не торопился.

— С какой целью?

Катчер закатил глаза, откинулся на спинку дивана и сцепилруки за головой.

— Обменяться информацией для начала.

— Разве это не ваша работа — вести расследование?

— Моя работа заключается в том, чтобы сгладить тренияи, как я это называю, успокоить нервы. — Он постучал пальцем погазете. — Чтобы смириться с убийством, мало продемонстрировать грудиСелины. Люди нервничают. Мэр тоже нервничает. Черт, нервничает даже Скотт.Перед тем как прийти сюда, я заходил в Дом Грея. Скотт в полной боевойготовности. И зол как черт, а тебе известно, как сильно надо постараться, чтобывывести его из себя. Обычно этот парень совершенно равнодушен к политике. Нокто-то задел его людей, и он готовится к бою. Это характеризует его какхорошего лидера.

Этан вытер губы, скомкал салфетку и бросил ее на стол.

— Я не в том положении, чтобы предпринимать какие-томеры, даже превентивные. У меня нет достаточного политического веса.

Катчер покачал головой:

— Я не говорю, чтобы ты брался за постановку шоу. Яговорю о том, чтобы собрать вместе все сообщества, хотя бы Дома. По городугуляют самые разные слухи, и мы их отслеживаем. Люди задают вопросы, показываютпальцами. Тебе пора принимать меры. И первый шаг позволит увеличитьполитический капитал. — Он пожал плечами и положил одну руку на плечоМэллори. — Я знаю, что это решение принимать тебе, и, возможно, ты в этотмомент используешь мысленную связь, чтобы объяснить нашему общему другу, —он кивнул в мою сторону, — что я вмешиваюсь не в свои дела. Но тебе должнобыть известно, что я не пришел бы, если бы не считал дело очень важным.

В комнате стало совершенно тихо, и в моей голове не звучалипосторонние голоса. Катчер несколько переоценил желание Этана поделиться сомной своими соображениями.

Наконец Этан кивнул:

— Я все понял. Означает ли это, что у тебя нет никакойновой информации?

Катчер отпил глоток содовой и покачал головой:

— Что касается фактов, тебе известно то же, что и мне.Что касается предположений…

Он замолчал, но поднял правую руку ладонью вверх и слегкапошевелил пальцами. Воздух внезапно запульсировал, и это явление, как я ужепонимала, означало присутствие магии. А над ладонью Катчера стали подниматьсявоздушные волны, словно от раскаленного предмета.

Этан рядом со мной поежился.

— Что ты узнал? — спросил он негромко и без всякойрисовки.

Катчер, наклонив голову набок, долго молчал, не сводянапряженного взгляда со своей руки.

— Грядет война, Этан Салливан из Дома Кадогана.Кратковременный мир, державшийся на легкомыслии людей, подходит к концу.Жестокая война. Она придет, разрастется и разобьет узы, сдерживающие Ночь.

Я непроизвольно сглотнула, не сводя взгляда с Катчера. Вотон, приятель Мэллори, волшебник четвертой ступени, во всем своем блеске. Он изрекаетчудовищное пророчество, касающееся всех Домов. Но как бы мне ни было страшно, япродолжала смотреть на Катчера, несмотря на желание прижаться к Этану, чейпристальный взгляд не могла не ощущать.

— Придет война. Она призовет войну. Готовься к битве.

Катчер вздрогнул, сжал пальцы в кулак, и магия развеялась,унесенная теплым ветерком, только мы все четверо недоуменно смотрели друг надруга.

В дверь кто-то постучал.

— Сеньор, у вас все в порядке? Мы засекли присутствиемагии.

— Все в порядке, — ответил Этан. — Ничего неслучилось.

Но, подняв голову, я поразилась его взгляду, его почтифизической пронзительности. Без всякой телепатии я поняла его мысли. Я моглатаить в себе неизвестную угрозу, я могла быть той, кого упомянул в своемпророчестве Катчер. Еще одно обстоятельство против меня — я могла быть тойженщиной, которая втянет вампиров в войну, я могла подвергнуть их риску ещеодного Очищения.

Я вздохнула и отвела взгляд. Ситуация сильно усложнилась.

Катчер встряхнулся, словно вышедшая из воды собака, и провелрукой по волосам.

— Меня чуть не стошнило, но на этот раз я хотя быобошелся без стихов.

— Ни одной рифмы, — подтвердила Мэллори, — аэто большое достижение.

Брови у меня поползли на лоб. Интересно, где и когда Мэллориимела возможность выслушивать его пророчества? С другой стороны, кто знает, чтопроисходит за дверью спальни?

Катчер подрагивающей от напряжения рукой взял пластиковыйстаканчик, сорвал крышку с соломинкой и залпом выпил содовую. Вероятно,применение магии требует немалых сил, и я была рада, несмотря на то чтопревращение в вампира стало тяжелым моральным и физическим испытанием, что неощущаю на себе давления этой таинственной энергии.

Катчер допил содовую и положил руку на колено Мэллори. Онвзглянул на меня, потом снова на Этана:

— Да, кстати, это не она.

— Я знаю, — без малейшего промедления ответилЭтан.

Но на мой изумленный взгляд он даже не отреагировал. Я ужеоткрыла рот, намереваясь задать вопросы: «Откуда ты знаешь? Почему уверен, чтоэто не я?» — но меня опередил Катчер:

— И еще по поводу пророчества. Я слышал, что Гейбвозвращается раньше, чем мы предполагали.

Этан так резко поднял голову, что в важности этого заявлениясомневаться не приходилось.

— Это точно известно?

— Довольно точно. — Катчер посмотрел наменя. — Как ты помнишь, это лидер Североамериканской стаи — стаиДжеффа. — (Я кивнула в знак того, что понимаю, о ком идет речь.) — Онсобирает своих людей в Чикаго и объявляет большой съезд. И он хочет убедиться вбезопасности, прежде чем собрать стаю. Кроме того, я слышал, что Тоня беременнаи Гейб не хочет рисковать ее здоровьем и здоровьем ребенка.