– Но если говорить откровенно, Сесилия, то знай, что каждый раз, когда я смотрю на тебя, я хочу твоего внимания, твоих губ, языка и тела. Ты заразила меня собой, и теперь я зависим.

– Я знала!

Он тянет свитер вниз и обхватывает ртом сосок, а у меня вырывается стон.

– И хотя я в должной мере признаю красоту твоего лица и этих персиковых сосков, – Тобиас прижимает ладонь к моей груди, – мне нравится, что ты говоришь от сердца. Вот что пленяет меня сильнее всего. Я никогда не встречал женщину, настолько готовую рискнуть собой в обмен на малую толику правды.

Полностью поглощенная им, я глажу его по подбородку, пока он внимательно изучает меня взглядом.

– Но я никогда не позволю тебе победить. Никогда, ни ради милосердия, ни ради перемирия. Никогда. И не хочу, чтобы ты позволяла мне побеждать.

– Почему?

– Если ты когда-нибудь перестанешь бросать мне вызов, я пойму, что проиграл.

Он целует меня и отстраняется, выражение его лица становится серьезным.

– И однажды ты снова меня возненавидишь – возможно, совсем скоро или когда-нибудь в будущем. Обязательно возненавидишь.

Я хмурюсь.

– Ты настолько в этом уверен?

– Да, и только ты сможешь сказать мне почему.

– Тобиас…

– Пойдем со мной, – шепчет он.

Глядя из холла на шахматную доску, ясно вижу нас двоих и то, как закончилась та ночь. Ночь, которую я снова и снова прокручиваю в памяти. Сразу же после того признания Тобиас взял меня за руку, и я молча поднялась за ним по лестнице в свою спальню. Той ночью он брал меня так неистово, что я содрогалась в конвульсиях экстаза, дрожа и выкрикивая его имя. Это был лучший секс в моей жизни.

Но то было объяснением и упреждающим ударом. Во всяком случае, так я считаю теперь. И мысль, что расцениваю одну из самых чудесных ночей в моей жизни как очередное средство манипуляции, только подпитывает мое презрение к Тобиасу. Однако та ночь стала одной из его многих попыток объясниться перед тем, как случилось непоправимое и он уничтожил отношения между всеми нами.

Когда я уехала (или меня вынудили уехать), то, оправившись от первого удара, познала ослепляющую боль от потери Тобиаса и всего, что, по моему мнению, между нами было. И все же убеждала себя, что это я оставила его. Он это заслужил. Его поступок нельзя простить. Но в глубине души надеялась, что он явится за мной. Мое двадцатилетнее сердце, наверное, его бы простило. И, что удивительно… если бы он вернулся за мной, я бы оказывала ему еще более яростное сопротивление, чем раньше.

Забавно, как все проясняется по прошествии времени. Особенно когда влюбляешься в преступно-коварного мужчину.

И где бы сейчас находилось это двадцатилетнее сердце, если бы он вернулся, если бы оно его простило?

Но мое двадцатишестилетнее сердце так и не получило объяснений и извинений, поэтому оно никогда не простит Тобиаса.

Однако, как и в прошлом, все кончилось совсем не так, как я хотела или надеялась. Он так и не явился за мной, потому как снова изгнал.

Я перевожу взгляд на столовую, где проводила неловкие ужины с Романом. Тобиас не единственный мужчина, что разбил мне сердце в этом доме.

Для чего ты вернулась, Сесилия?

Чем больше воспоминаний всплывает, тем сильнее я начинаю осознавать, насколько глупо было отказываться от жизни, которая, по большей части, меня устраивала.

Расставание с Колином было неизбежным. Но к чему заново и намеренно проживать эти воспоминания?

Сердце сжимается от боли, а ведь я здесь всего только час.

И без того измученная после целого дня споров, иду к небольшому бару возле кухни, быстро произношу про себя молитву, и она оказывается услышанной, когда нахожу бар полным.

Открываю бутылку и достаю стакан со льдом. Опрокинув в себя виски, смакую вкус и вспоминаю, как впервые попробовала его вместе с Шоном у Эдди. Кажется, будто это было в другой жизни.

Но нет, это происходило здесь, в этом городе. И часть меня знает, что они тоже здесь. Они наверняка так и не уехали. Очередная ложь, чтобы держать меня на расстоянии.

В какой-то момент мне придется заявить о своем присутствии, если это еще не сделали.

Но не сегодня.

Я оглядываю кухню и смотрю в окна, через которые открывается прекрасный вид на бассейн и шезлонги.

Меня снова охватывают воспоминания, а ликер начинает струиться по венам. В доме, может, и холодно, но я согреваюсь. Впервые за долгие годы мне необходимо предаться своим воспоминаниям вместо того, чтобы сражаться с ними. Я должна позволить разуму продолжать путешествовать по воспоминаниям, если хочу разгадать секрет. Сделав глоток виски, поднимаюсь в свою старую спальню и останавливаюсь ровно на том месте, где лежало тело Доминика, когда я видела его в последний раз.

«Да».

«Что да?»

«Да, я любил».

Вид нового ковра морально опустошает меня так же, как вид могилы Доминика. Он не заслужил тайных похорон. Нуждаясь в свежем воздухе, прохожу через комнату и открываю застекленные двери, ведущие на балкон. Прекрасно помню, что тем утром это был мой путь отступления. Закрыв глаза, могу представить убитое горем лицо Шона, когда он опускал меня в руки Тайлера, а вокруг нас раздавались выстрелы.

Если бы меня в тот день здесь не было, я бы никогда не поверила, что все это произошло.

На кой черт ты вернулась, Сесилия?

Единственный вывод, который я могу сделать, – тот же, к которому пришла вчера вечером. Я не могу пережить заново эти воспоминания. За последние шесть лет мне так и не удалось забыть о случившемся.

И с этим ничего не сделать, не найти такого психотерапевта, который поможет без полной правды. Не найти таблетки, которая поможет мне забыть.

Нет и священника, которому я доверяла бы настолько, что могла признаться в наших общих грехах. Есть лишь Господь, к которому у меня претензии и который вряд ли меня вообще слышит или считает достойной для этого.

Выбор, тонуть или плыть, всегда стоял за мной. И я долгие годы увязала на дне, не имея возможности ухватиться за бетон, пока у меня медленно кончались силы.

Я крупными глотками пью из бутылки. Пасмурное небо приветствует меня, и я осматриваю окрестности. Сотовая вышка подмигивает, словно говоря: «Добро пожаловать домой».

Глава 30

Через несколько часов я просыпаюсь с легким похмельем и гудящей головой и понимаю, что меня разбудила вибрация лежащего на тумбочке сотового. Утешает, что я не запомнила ни одного