Не знаю, сколько времени я провожу, погрузившись в созерцание сада, когда вдруг слышу шаги за спиной и инстинктивно отступаю в тень собора Святого Петра, но это всего лишь Лео, полыхающий щеками и ушами.

– Я не должен был брать тебя с собой! Я ведь знал, что так и будет. – Он задыхается, но звучит при этом крайне серьезно. Скорее даже не столько серьезно, сколько обеспокоенно, и прежде чем я успеваю что-либо сказать в свое оправдание, он больно шлепает меня по затылку.

– Ай, – протестую я, потирая ушибленное место. – За что?

– Помнишь, я задолжал тебе «леща»? Мне показалось, сейчас самое время!

Что ж, видимо, я действительно это заслужила. Мы вместе отправляемся прогуливаться вдоль собора Святого Петра, площадь которого, как и в прошлый раз, кишит от бесчисленных потоков паломников.

– Что от тебя хотела Лукреция? – наконец-то задаю я вопрос, не дававший мне покоя.

– Она спрашивала о тебе.

– Обо мне? Почему она спрашивала это у тебя?

– Вообще-то, это никакая не тайна, что нас с тобой связывают довольно близкие отношения, поэтому после Консистории она обратилась именно ко мне. Сейчас у нее нет времени улизнуть, чтобы посетить палаццо Элизео, но, после того как она помогла вам с Анджело пробраться в библиотеку Ватикана, ей было интересно, нашли ли вы то, что искали. Она вовсе не глупая, Розали, и прекрасно понимает, что ты замешана в этом деле намного больше, чем хочешь казаться.

Все внутри меня сжимается.

– Звучит не очень-то хорошо, не так ли? Я просто хотела помочь, а теперь стала одной из подозреваемых. Сейчас вмешательство Люция в историю гораздо опаснее, чем тогда, во Флоренции, и только я в этом виновата.

Тошнотворное чувство вины камнем ложится мне на диафрагму, не давая спокойно дышать. Лео хватает меня за руку.

– Эй, тише! Это нормально, в такой ситуации все мы немного слетаем с катушек. Она беспокоится, но как только через пару дней Чезаре объявится и заявит, что все это время развлекался с очередной любовницей, это дело быстро замнут. Я позабочусь о том, чтобы он ничего не рассказал о похищении, так что через некоторое время об этой ситуации никто и не вспомнит. Правда, Розали, все это станет просто очередной отметкой в разгульной биографии Чезаре.

И пусть я не могу полностью разделить этот оптимизм, слова Лео облегчают мою жуткую тревогу. Главное сейчас – вернуть Чезаре живым и здоровым, а обо всем остальном можно побеспокоиться после.

Ночь опускается на Рим бархатистым черным пологом, и город задерживает дыхание, превращаясь в вакуум. Или это только мне кажется, что одного вдоха мало, чтобы вдохнуть достаточно кислорода? Мы с Анджело и Лео направляемся в Пантеон. Все готово. В эту ночь луна не взошла на небосклон, оставаясь в тени ниже горизонта, и даже звезды спрятались за рыхлыми облаками. Каждый нерв в моем теле вибрирует от напряжения, и к горлу подкатывает тошнота, когда мы спешим по пустынным улочкам.

После стольких дней ожидания момент настал. Новолуние. Луна нера. Я так ждала этого вечера, но так и не сумела себя к нему подготовить. Что, если у меня не получится? Этой ночью срок, отведенный Люцием, истекает, второго шанса у нас не будет.

На всякий случай я решила прихватить с собой красную книгу, надежно спрятав ее в бабушкиной сумке, и даже если мне так ничего не удалось узнать, вдруг книга понадобится для открытия портала. Кроме того, я рада, что и оставшиеся лекарства у меня с собой: кто знает, в каком состоянии Леонардо да Винчи вернется, если у меня действительно получится его вернуть, ведь я понятия не имею, куда его отправила и что с ним происходило все это время. Что, если он ранен? Все антибиотики я отдала Галатее, но обезболивающего у меня еще достаточно, да и для дезинфекции ран тоже средство найдется. Сумка стучит по моему бедру при каждом шаге, задавая ровный успокаивающий ритм, и я заставляю себя дышать в такт, чтобы не паниковать еще до того, как мы доберемся до Пантеона. Этим вечером город кажется мне особенно тихим, и я даже удивляюсь, насколько много людей реально верит, что новолуние – проклятое время, по крайней мере суеверия редко возникают беспочвенно, так что я надеюсь, что эта ночь действительно особенная. Настолько особенная, что в нее можно открыть древний временной портал.

Мы пересекаем пустынную Пьяцца Навона, и мой пульс продолжает набирать темп. Мы уже почти пришли. По пути через площадь я натыкаюсь на расколотые деревянные ящики и помятые кочаны капусты, небрежно разбросанные по земле – единственное напоминание о бурно кипящей днем жизни, потому что сейчас здесь жутко пусто, и я очень рада, что не одна. Лео и Анджело, так же как и я, напряжены и молчаливы, но главное, что они рядом. Свет фонарей, которые они несут, образуют в чернильной темноте крошечные островки света.

Через два поворота дороги, из темноты наконец вырисовывается гигантский контур Пантеона, и я невольно останавливаюсь. Более сорока метров в высоту и ширину, это одно из лучших сохранившихся сооружений древности, а свободно плавающий купол долгое время считался самым большим в мире, но даже все то, что я уже и так знала о Пантеоне, не смогло подготовить меня к виду этого места. Даже в почти кромешной темноте в эпоху Возрождения, меня охватывает благоговейное оцепенение, и я двигаюсь вперед, словно лунатик.

Два одиноких факела горят по обеим сторонам от входа, пламя зловеще вспыхивает между рядами колонн. Интересно, они всегда здесь горят? Я не глядя нащупываю руку Лео, сжимая ее в своей ладони. Будучи кардиналом церкви, которая теперь официально считается пантеоном, он позаботился о том, чтобы врата в эту ночь были не заперты. И действительно, створки метровых бронзовых дверей приоткрыты так, чтобы в них мог протиснуться человек. Хорошо, что у Лео получилось решить этот вопрос таким образом, иначе нам бы в жизни не хватило сил сдвинуть эти двери с места.

Внутри нас встречает рассеянный мрак, поскольку единственными источниками освещения являются врата и круговое отверстие в куполе, этой ночью здесь особенно темно, и фонари, которые мы взяли с собой, не способны полностью осветить огромную ротонду. Входя в Пантеон, я не чувствую ничего особенного, что могло бы подсказать мне о наличии здесь портала. Если бы мы заглянули сюда во время нашей разведывательной прогулки, мы, скорее всего, ушли бы ни с чем, но тем не менее это сооружение оказывает на меня ненормальное влияние. Я почти ощущаю старость, сочащуюся из массивных стен и уплотняющуюся под куполом. Время живет в этом месте, вопрос только в том, как мне заставить его приоткрыть для меня завесу.

– Как это может быть связано со стихиями и ветрами, которые здесь объединяются? – бормочет Лео, и его голос призрачным эхом разносится по безлюдному пространству.

– Хороший вопрос, – едва слышно шепчу я себе под нос. – И почему это вообще должно иметь значение для путешествий во времени?

Мы идем вдоль округлой стены, по моим наблюдениям, разделенной шеренгой ниш. За каждой полукруглой неизменно следует прямоугольная ниша с двумя колоннами перед ней, огораживающими вход.