Я тряхнула головой, отгоняя эти мысли. Кашмир прав. Все уже произошло за многие сотни лет до моего рождения. И все же я бросила еще один, последний взгляд на иссохшее тело человека, лежащего в углу на каменных плитах. Увы, мне были неизвестны магические слова, способные вернуть его к жизни.

Затем под пристальными взглядами пятидесяти четырех пар глаз мы с Кашмиром остановились на верхних ступенях лестницы, ведущей к нашей шлюпке. Я махнула рукой, давая понять воинам, чтобы они следовали за нами.

К счастью, они поняли меня и повиновались.

Мы отправились в обратный путь. Кашмир осторожно греб одним веслом, а воины шли по дну следом за нами, до пояса погрузившись в ртуть. Неподалеку от входной арки мы сделали остановку. Я при помощи сажи написала число 54 на глиняных телах экипажа одной из больших джонок. Ее же я изобразила на носу джонки, там, где обычно можно прочитать название судна. После этого я повела свою армию к «Искушению». Когда мы приблизились к кораблю и Слэйт увидел нас, его лицо в свете фонарей стало мертвенно-бледным. Не знаю, чего в его выражении было больше – гордости за меня или страха.

Глиняные солдаты поднялись на борт джонки. Би и Слэйт, перебросив на нее концы, закрепили их так, чтобы «Искушение» могло взять ее на буксир. Я, держа в руках кожаный футляр, показала Кашмиру в сторону сделанной из бронзы береговой линии.

Он подгреб почти вплотную к тому месту, где серебристая тяжелая жидкость поплескивала о тускло блестящий желтоватый металл. Стараясь не коснуться поверхности ртути, не ступая на берег, чтобы не прогневить императора, я, как просила Джосс, опустила карту совсем недалеко от того места, где рукотворное море лизало искусственную отмель. В этот момент я снова задалась вопросом – может, мне следует попытаться разыскать Джосс? Но что бы я ей сказала? Да и вряд ли она узнала бы меня. И все же Джосс была где-то здесь, в темноте, больная, отравленная. Я закрыла глаза и вдавила большой палец себе в переносицу.

– С вами все хорошо? – обеспокоенно спросил Кашмир.

– Я думаю, – раздраженно бросила я.

Мысль, мелькнувшая где-то в глубинах моего мозга, ускользнула от меня. Я ощутила сильную пульсирующую боль в ушибленном плече. Что ж, я выполнила поручение Джосс. Больше она меня ни о чем не просила. Значит, мне больше не о чем беспокоиться.

И все же что-то не давало мне успокоиться. Возможно, я сделала все, о чем просила Джосс, но мне самой казалось, будто этого недостаточно. Осторожно, чтобы ненароком не перевернуть шлюпку, я пробралась в ее носовую часть и отвязала фонарь.

– Ближе, Каш, – попросила я, и он, оттолкнувшись веслом, снова подогнал наше суденышко почти вплотную к берегу. Это позволило мне, наклонившись и протянув руку, поставить фонарь на берег рядом с картой.

Когда Кашмир направил шлюпку в сторону «Искушения», я еще долго смотрела на небольшой островок света – последний горящий фонарь в загробных владениях императора Цинь Ши Хуанди. Наверное, во время и сразу после погребальной церемонии в подземелье было очень красиво – это был настоящий рукотворный рай, где пахло фруктами и цветами, а на каменных сводах, изображавших небо, сверкали звезды из драгоценных камней. Император полагал, что станет наслаждаться вечным покоем в созданной им загробной империи. Однако великолепное внутреннее убранство пещеры быстро начало разрушаться – как и созданная Цинь Ши Хуанди реальная империя, которая распалась вскоре после его смерти. Джосс ясно сказала об этом. Всему на свете рано или поздно приходит конец. В любой легенде рай рано или поздно исчезает.

Слэйт помог нам с Кашмиром поднять на борт нашу самодельную шлюпку.

– Что произошло? – выдохнул он мне на ухо, когда я с трудом перевалилась через бортовые поручни, и протянул руку, чтобы прикоснуться к моему лицу.

– Это была просто… судьба, – ответила я и отстранилась. Вытерев лицо рукавом, я увидела на нем кровь. – Это не моя.

Внезапно в моей груди набух и лопнул горячий пузырь гнева.

– Зачем это все?! Какой в этом смысл?! – закричала я, глядя в темноту за бортом. – К чему все наши усилия, все наши переживания, если наша судьба уже была предопределена тысячу лет назад? Зачем все это, если мы не можем ничего изменить?!

– Никси! – Слэйт снова протянул ко мне руку, и на сей раз я позволила ему погладить меня по щеке. Вспышка ярости иссякла так же быстро, как и возникла.

– Я всегда знал, что настанет день, когда ты все поймешь, – тихо произнес отец.

ПЕРЕД ТЕМ КАК ПОКИНУТЬ ПОДЗЕМНУЮ ГРОБНИЦУ, я вылила за борт бутылку вина и, соблюдая максимальную осторожность, зачерпнула ею ртути. По моим представлениям, ртуть представляла собой опаснейший яд, но император Цинь Ши Хуанди считал ее лекарством от всех болезней. Поэтому я спрятала бутылку у себя в каюте – на случай, если когда-нибудь мне хватит храбрости выяснить, на чьей стороне правда. Посадив Свага в пустое ведро, я на всякий случай отправила Кашмира в трюм, проверить, все ли в порядке.

После этого я встала к штурвалу.

Обратный путь оказался на удивление легким. В какой-то момент практически незаметно смрадный запах гробницы исчез. Ему на смену пришел свежий ветер тропических морей, а вместо маслянистого ртутного серебра под килем появились освещенные лунным светом океанские волны. Над нашими головами снова возник черный, как кротовая шкурка, бархат ночного неба, усыпанного звездами. Карта Блэйка сработала – мы снова оказались в раю.

Я задышала полной грудью и, обведя языком зубы и нёбо, сплюнула за борт – мне никак не удавалось отделаться от ощущения, что после пребывания в гробнице миазмы разложения покрыли невидимой пленкой все мое тело.

С того самого момента, как мы легли на обратный курс, Слэйт стоял рядом со мной с непроницаемым выражением лица. За несколько часов я не услышала от него ни одного замечания, ни одного совета… ни одной похвалы. Наконец, не выдержав, я решила заговорить сама:

– У нас какие-то проблемы, капитан?

– Что? Нет, – ответил он и, заложив руки за спину, отошел к борту. – У нас нет никаких проблем. Просто я думаю: а нужна ли тебе была эта карта? Ведь ты принадлежишь к этому времени, к данной эпохе.

Краем глаза я заметила, как стоявший неподалеку Кашмир нервно переступил с ноги на ногу.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты родилась шестнадцать лет назад – или около того. Сейчас ты находишься в районе Гавайских островов, причем в своем времени – в 1884 году. Это твое место и время. Твой дом.

– Мой дом здесь, капитан, на борту «Искушения», – быстро сказала я. Эти слова были произнесены машинально – настолько они были привычными. Однако на сей раз я впервые услышала в них какую-то фальшь.

– И тем не менее, – возразил отец. – Это место и время могут оказаться тем местом и временем, где ты будешь оказываться всякий раз, выйдя за пределы любой другой карты. Да-да, возможно, именно сюда ты станешь возвращаться снова и снова. Очень может быть, что твой дом именно здесь, нравится это тебе или нет.