– Надо поторопиться, – сказала Би. – Айен говорит, что здесь много духов.

– Они опасны? – спросила я.

Би немного подумала, после чего ответила:

– Нет… они просто соскучились по свету.

Я вздрогнула – холодная капля стекла с моих волос на шею и поползла дальше вниз вдоль позвоночника. Слэйт положил руку на мое запястье:

– На берег можем отправиться мы с Кашмиром. Отдыхай, если устала.

– Отдыхать? – изумилась я. – И ничего не увидеть?

Пальцы Слэйта понимающе сжали мою руку. Вдруг брови его сдвинулись.

– А это что такое? – спросил он и похлопал по кожаному футляру у меня на плече.

– Это карта, – ответила я после некоторого колебания.

– Какая карта?

– Ее дала мне Джосс. Карта 1886 года.

Слэйт прищурился:

– Великий пожар в Чайна-тауне?

– Она попросила меня доставить ее сюда.

Глаза Слэйта будто потухли – он явно смотрел теперь куда-то внутрь себя.

– Странно, – наконец пробормотал он.

– Что странно?

– Видишь ли, в свое время я нашел эту карту, скатанную в рулон, внутри другой.

Я хотела поинтересоваться, внутри какой именно, но тут же сама догадалась, о чем речь.

– Внутри карты Митчелла? Сандвичевых островов? Той самой, по которой ты прибыл на Гавайи в первый раз?

Отец кивнул. Лицо его помрачнело, и он снова стал вглядываться в темные тени на берегу искусственного подземного озера.

КАШМИР СПУСТИЛСЯ В СДЕЛАННУЮ НАСПЕХ ШЛЮПКУ, и я последовала за ним. Самодельное суденышко чуть качнулось, когда я стала устраиваться поудобнее, но чувствовалась, что остойчивость у него хорошая. Я сразу вспомнила жуков-водомеров – мне не раз приходилось видеть, как легко и быстро они скользят по поверхности прудов и озер. Управляться с веслами я доверила Кашмиру. Одно из них он положил на дно шлюпки, второе взял в обе руки, решив, что будет делать гребки поочередно то с одной, то с другой стороны.

Мы стали медленно продвигаться по блестящей, словно зеркало, поверхности вдоль каменной стены. Закрыв глаза, я пыталась восстановить в памяти карту гробницы. Если верить ей, центральные захоронения должны были иметь прямоугольную форму. С окраинными частями она соединялась каналами. Вдоль каналов располагались помещения, в которых находились глиняные воины.

– Что вы там шепчете, амира? – тихо спросил Кашмир.

Я открыла глаза и легонько пнула его ногой. От моего движения шлюпка заколебалась, и сердце мое на секунду сжалось. К счастью, суденышко тут же выровнялось. Кашмир подавил смешок.

– Воины пока никак себя не проявляют, но мне бы не хотелось испытывать судьбу, – прошептала я. – Согласно легенде, они охраняют сокровища императора и его самого.

– То есть его останки?

– Да. Так что не трогай их.

– Я и не собирался.

– И вообще ничего не бери.

– Фи, как скучно.

Вскоре мы действительно разглядели проем в стене в виде арки высотой футов в двадцать. Когда шлюпка приблизилась к нему, в свете нашего фонаря мы заметили, что к его своду на равных расстояниях подвешены погасшие масляные светильники. На каменном потолке над ними были ясно видны следы копоти. Однако лампы явно погасли не так уж давно – несмотря на царивший в подземелье неприятный мускусный смрад, я уловила запах горелого масла.

– Здесь что-то не так, – прошептала я.

Кашмир замер, не доведя гребок до конца. Капли с замершего в воздухе весла громко шлепались обратно в озеро.

– Может, объясните, что вы имеете в виду?

– Сыма Цянь написал, что светильники должны были гореть всегда, а они погасли.

– Но это же вполне логично, амира. Чтобы заставить эти лампы гореть вечно, во всем мире не хватит масла.

– Да, конечно, но все же они должны были гореть очень, очень долго. Деревья на берегу должны были оставаться живыми очень долго. А они мертвые. И потом… – Я закусила губу и задумалась. – Карту ведь рисовал не Сыма Цянь.

– А кто?

– Наверное, Джосс.

Почему-то мне было нелегко произнести это вслух.

– Вот как? – Кашмир ненадолго задумался. – Вы полагаете, она верила, что воины императора могут ожить? Или же, по ее мнению, они – всего лишь безвредные глиняные изваяния?

– Но зачем Джосс отправила нас сюда, если… Впрочем, это глупый вопрос.

– Так или иначе, мы уже здесь. Так что все можно проверить.

Наше суденышко проскользнуло в арку. Вскоре мы вошли в широкий канал, вдоль которого были причалены большие джонки с лакированными бортами и резными украшениями на носу и на корме. Шелковые паруса были тщательно свернуты. На палубах джонок, сделанных из черного дерева, мы увидели гляняные изваяния членов их экипажей.

– Как удачно, – пробормотала я.

– Вы о чем, амира?

– Если у нас все пройдет хорошо, мы можем взять на буксир одну из этих джонок и войти в порт Гонолулу на ней, – пояснила я. – «Искушение» – очень уж приметное судно.

Канал сузился, затем снова расширился и привел нас в некое подобие гавани овальной формы. В дальнем конце ее выдавался вперед каменный причал с вырубленными в нем ступеньками. На верхней площадке лестницы стояли ярко раскрашенные глиняные лошади, запряженные в фаэтоны, отлитые из бронзы. Я нигде не заметила никакого движения.

– Подожди, – шепнула я Кашмиру в тот момент, когда он хотел гребком направить шлюпку к подножию лестницы. Подняв повыше фонарь, я стала вглядываться в темный угол туннеля. Рассмотрев то, что привлекло мое внимание, я невольно сморщилась.

– Что там? – спросил Кашмир.

Я снова направила луч фонаря в угол. Теперь и Кашмир увидел то, что мне удалось заметить раньше – раздувшуюся человеческую руку с растопыренными пальцами. Теперь я поняла, откуда взялся неприятный запах – это был смрад разложения.

– Интересно, кто это? Может, разоритель могил? – предположил Кашмир, отталкиваясь веслом от каменных ступенек.

– Не думаю… Те, кто проектировал и строил гробницу, были похоронены в ней вместе с императором. Та же участь постигла и все его ближайшее окружение. И наложниц тоже. Выходы из гробницы были замурованы.

– Но Джосс как-то удалось ускользнуть отсюда.

– Да.

Я теперь старалась не вдыхать глубоко. Мне стало казаться, что ремень от футляра, висевшего у меня на плече, врезается в грудь.

Мы с Кашмиром начали осторожно продвигаться дальше. Миновали внушительное сооружение, оказавшееся конюшней для глиняных лошадей и жеребят, за которыми присматривали такие же неподвижные конюхи. Затем – большое помещение, полное изваяний чиновников. В руках у статуй были глиняные дощечки и свитки бумаги – видимо, они занимались подсчетом богатств, принадлежащих императору. Затем мы проплыли мимо еще одного зала, где находились скульптурные изображения наложниц китайского владыки – на их глиняных лицах застыли улыбки.