заметных изменений во взглядах Ламарка, начиная с 1803 года, явилось появление у него настойчивого требования, чтобы все натуралисты формулировали философию, и себя он стал называть натуралистом-философом, который «производит», а не просто «воспроизводит» знания о природе.

В 1806 году он впервые предложил своей аудитории следующий мысленный эксперимент, который повторял почти дословно во всех более поздних текстах: предположим, что вся природа представлена Вам для созерцания, как если бы это была коллекция, можно ли Вы тогда классифицировать природу таким образом, чтобы «действительно разрезать её на части?» Отсюда видно, что для Ламарка большинство компонентов ботанической иерархической классификации, за исключением видов, должны были рассматриваться не более чем как «факты, «случайности», «искусственные методы», или, в лучшем случае, полезные «конвенциональные правила».

Кроме того, Ламарк вводит различие между живыми и неживыми существами, в котором концепция организации играла главную роль; сначала в различении между живыми и неживыми, а несколько позже в проведении границы между различными видами живых существ. Вместо просто постепенных нюансированных различий раннего «ботанического» периода, теперь это были различия в соответствии со степенью сложности организации, которая соответствовала функциям, способностям и способам деятельности, а затем и конкретным органам, сформированным ими. Это почти полностью совпадает с «организационным» дискурсом и риторикой как революционного периода, так и раннего термидорианского пост-якобинского режима. Это также во многом соответствовало той части дискурса о Прогрессе, в котором сравнивались социально-организационные формы различных обществ, встречавшихся в описаниях колониальных путешествий, а также строились иерархии на основе сложности социальных институтов и функций, которые они выполняли в этих обществах. Ламарк был ботаническим редактором-аннотатором к некоторым из этих работ.

Известно, что Огюст Конт, ещё один из последователей Ламарка, черпал вдохновение для своих эволюционных взглядов не прямиком из биологии; его труды и письма в период становления опираются на физиологические и медицинские исследования Мари Франсуа Ксавье Биша (1771–1802) и Франца Йозефа Галля (1758–1828). Его интеллектуальная траектория в построении первой социальной теории лежала через всё тот же «Эскиз» Кондорсе, исторические труды Д. Юма и идеи А. Сен-Симона.

Совершенно неслучайно, что две науки – социология и биология – получили свои названия практически одновременно, от Огюста Конта и Жана Ламарка, соответственно, в начале XIX века, так как изначально являются двумя сторонами одной медали, или зеркальными отражениями друг друга. Биология «поставляет» людям знание об эволюции, инстинктах, наследственности, адаптации организмов, функциональной дифференциации органов и тканей. Это очень важное знание. Для кого и для чего? Для людей и, соответственно, социологии, которая на следующем шаге вступает в действие (и медицина, физиология как её части!). Это знание нужно для того, чтобы понять, как можно от всего этого не зависеть, минимизировать влияние биологических факторов и факторов природной среды. Прежде всего, построением среды искусственной – общества, социума, где будут действовать совершенно другие механизмы. Построения коллективной ОРГАНизации. Да-да, ОРГАНизм (биология) и ОРГАНизация (социология) – это однокоренные слова, и не случайно.

Напомним, что в XIX веке никакой генетики ещё не было. Поэтому людей интересовал вопрос – а что же, собственно, отличает нас от животных? Социология давала однозначный ответ: среда, которую мы же и создаём. Тот, кто с ними был не согласен (например, Вольтер или Д. Юм), не видели (и не могли видеть) никакого различия между человеком и животными, а потому возродили знаменитые «эзоповские» басни (Жан де Лафонтен (1621–1698), у нас – И.А. Крылов (1769–1844)), где человека легко заменить на стрекозу и муравья, слона и моську, лебедя, рака и щуку и т. д. Понятное дело, что это – тупик. Так мы общество не построим!

Итак, термины «социология» и «биология» были введены в обиход в начале XIX века двумя французскими мыслителями – О. Контом и Ж.-Б. Ламарком, которые как бы смешали выводы и метафоры по обе стороны дисциплинарного водораздела. На протяжении всего XIX и начала XX веков обе дисциплины придавали значительную объяснительную роль эволюции, инстинктам, наследованию, адаптации и функциональной дифференциации, поскольку считалось, что социология, трансформированная через призму биологических знаний, имеет существенное политическое значение, начиная от контроля индивидуального поведения и заканчивая управлением целыми нациями и государствами. Биологические исследования сначала поддерживались по причинам, которые со временем становились собственно «социологическими», включая интерес к пониманию жизни и её разнообразия (отсюда создание зоопарков и музеев естественной истории), улучшению качества жизни людей (через медицинские изыскания) и приближение к стандартам естественных наук (отсюда – развитие статистических методов и математического моделирования).

Следует отметить, что даже на заре XX века ни биология, ни социология ещё не были чётко определёнными областями знания. Биология, «изобретённая» первым современным эволюционистом, Жан-Батистом Ламарком, бросила вызов классическому представлению о «природе» как состоящей из животных, растений и минералов как трёх равных форм «естественного существования». Вместо этого Ламарк ввёл чёткое онтологическое различие между «живой» и «неживой» материей, эффективно установив дисциплинарную границу между биологией и геологией в области, которая была от Аристотеля до Линнея «естественной историей». Для Ламарка жизнь – это просто разум, стремящийся превзойти свои материальные пределы, изначально выраженный в тезисе о наследовании приобретённых черт, который получил много искажающих его смысл трактовок.

Итак, Ж.-Б. Ламарк и Ч. Дарвин, соответственно, опирались на ведущие французские и британские социальные теории эпохи Просвещения: Ламарк – на рассказ маркиза де Кондорсе о человеческом прогрессе через повышение уровня образования и самоопределения, а Дарвин – на объяснение Адамом Фергюсоном (1723–1816) возникновения и поддержания гражданского общества в терминах закрепления изначально случайных событий посредством традиций и привычек. То, что ламаркизм имел политические ассоциации с социализмом, а дарвинизм – с капитализмом, не должно вызывать удивления, учитывая, что Кондорсе и Фергюсон были предшественниками именно этих идеологий в XVIII веке.

В 1858 году Альфред Рассел Уоллес (1823–1913), британский натуралист, антрополог и биолог, который самостоятельно разработал теорию эволюции посредством естественного отбора, опубликовал свою статью на эту тему совместно с некоторыми работами Чарльза Дарвина. Считается, что именно это побудило последнего опубликовать «Происхождение видов» в 1959 году. Чарльз Дарвин написал первый краткий набросок своей теории происхождения видов карандашом ещё в 1842 году. Два года спустя он написал гораздо больший по объёму черновик (примерно в пятьдесят тысяч слов) и дал строгие указания своей жене Эмме, чтобы он был опубликован после его смерти. Лишь в 1858 году, то есть почти через два десятилетия после того, как он впервые изложил свою теорию в своих записных книжках, Дарвин обнародовал свою теорию в совместной публикации со своим молодым соперником А. Р. Уоллесом, а также годом спустя (в 1859 году) в «Происхождении видов», и сделал он это только когда