«Наверное, в этом вопросе мужчины во всем мире одинаковы: они мечтают о сыновьях», – с грустью подумала Мона.

Несколько раз она пыталась дозвониться до Юли, но та постоянно оказывалась занята. Единственным человеком, с которым Мона могла поговорить, была Линда. Разделенные тысячами километров, они подолгу болтали по Вайберу и Скайпу. Мона не хотела показывать подруге свое отчаяние, но не могла скрыть подавленности и нервозности.

– Боюсь, что рано или поздно он отправит меня обратно, – призналась Мона однажды.

– Дорогая, но ведь у вас действительно неспокойно. Может быть, тебе и правда лучше вернуться… на какое-то время?

– Ах, Линда, если бы ты знала, как я мечтала никогда больше не возвращаться в Каир. По крайней мере, не возвращаться без Сергея.

– Я знаю, дорогая. Но не всегда в жизни все происходит так, как нам хочется.

В один прекрасный день случилось то, чего Мона опасалась больше всего. Сергей пришел домой раньше обыкновенного и сразу заявил, что хочет поговорить. Предчувствуя неизбежное, она обреченно пошла с ним на кухню.

– Послушай, Мона… наверное, не нужно объяснять тебе, что за ситуация сейчас в стране. Ты живешь здесь и сама все видишь. – Сергей нервно мял в руках сигарету. – Мне придется уехать.

– А как же я?

– Ради бога, Мона, не надо драматизировать, – резко ответил он. – Ты же должна понимать, что многие вещи от меня просто не зависят. Наш офис закрывают на неопределенное время. Оставшись в Киеве, я автоматически лишаюсь работы.

– Я понимаю. – Мона уронила голову на грудь.

– Сейчас у меня есть неплохая возможность уехать в Канаду.

– В Канаду? Так далеко…

– Для меня это очень, очень хороший шанс, который я просто не могу упустить. Что касается тебя… Я не вижу других вариантов, кроме возвращения в Египет. Знаю, знаю, – он всплеснул руками, – я все прекрасно знаю. Но, похоже, выбора просто нет. Я не могу взять тебя с собой. Оставаться в Украине небезопасно, да и вряд ли ты захочешь жить здесь без меня с моей мамой. Поехать куда-то в другую страну? Тебе ведь скоро рожать…

– И как я буду рожать – без тебя, без семьи? Как я буду регистрировать ребенка?

– Послушай, я не в курсе таких нюансов. Но ты ведь в своей стране сможешь сама решить эти проблемы? Не думаю, что зарегистрировать ребенка такая уж большая проблема.

– Боюсь, ты ошибаешься. Для Египта мы все еще не женаты, а для регистрации ребенка родители обязаны состоять в браке.

– У нас нет выбора, Мона. Я должен уехать уже через неделю.

– Через неделю? И я узнаю об этом только сейчас?

– Я не хотел расстраивать тебя заранее.

Мона разрыдалась.

– Послушай, хабиби… – Сергей осторожно обнял жену за плечи. – Да, тебе сейчас непросто. Но пожалуйста, попробуй меня понять. Ведь я стараюсь для нас, для нашего будущего. Вас с ребенком нужно обеспечивать, а Канада – очень хороший шанс заработать… Пусть не сейчас, но уже скоро я смогу забрать вас с собой.

Мона в слезах выбежала из комнаты.

Остаток дня она почти не разговаривала с Сергеем. Мысль о возвращении в Каир жгла ее будто раскаленным железом. В глубине души Мона понимала, что так сложились обстоятельства и винить ей в общем-то некого; но она не могла найти в себе сил, чтобы стойко вынести новое испытание. Еще никогда Мона не ощущала себя столь одинокой и беззащитной: свекровь злорадствовала, Сергей занимался подготовкой к отъезду, а ей оставалось лишь молча глотать слезы. В голову Моны полезли нехорошие мысли: ей казалось, что все происходящее с ней не случайно, что она обречена быть несчастной до конца своих дней и все это – расплата за ее брак с иноверцем.

«Наверное, нам не следовало жениться. Нельзя обмануть судьбу и пойти против предначертанного Аллахом. О господи, я ведь просто хотела немного счастья! И что теперь? Что будет со мной и с моим ребенком?»

Слегка придя в себя, Мона взяла себя в руки и вспомнила о насущных вопросах, которые надо решить до отъезда.

– По законам Египта мы не женаты, – еще раз напомнила она мужу. – Брак, заключенный в Украине, для моей страны всего лишь бумажка.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился он.

– Нам нужно перевести наше свидетельство о браке и легализовать его в египетском консульстве. Честно говоря, я плохо представляю эту процедуру… но вроде как-то так.

– О господи… Честно говоря, у меня совсем нет времени…

– Сергей, ты издеваешься? У тебя нет времени? А ты подумал, как я буду рожать вне брака?

– Нормально… Как все рожают.

– В Египте???

– Ну хорошо, хорошо. Что для этого нужно сделать?

– Не знаю. Я не думала, что ты уезжаешь уже на днях… Наверное, надо позвонить в наше посольство.

– Так позвони! При чем здесь я?

– При том, что ты мой муж!

– Послушай, я муж взрослой женщины, а не опекун неразумного ребенка! Как же достало, что ты и шагу без меня ступить не можешь! – взорвался Сергей. – Даже позвонить в посольство своей собственной страны!

Мона почувствовала, как из ее глаз вновь против воли капают слезы. Она уже не в первый раз давала себе обещание не плакать, но никак не могла совладать с чувствами.

«Как он стал со мной разговаривать? Откуда столько жестокости? Неужели любовь прошла? Разве я виновата, что не могу стать полностью самостоятельной в этой чужой и странной Украине? Сергею наплевать на нас с ребенком… он отправляет нас обратно, избавляясь от обузы…»

В глубине души Мона понимала, что Сергей хотя бы отчасти прав: ее саму бесило то беспомощное состояние, в котором она находилась в последнее время. Однако сейчас Мона не хотела анализировать собственные ошибки и была не готова хотя бы частично признать свою вину: ей требовалось, чтобы кто-то пожалел и защитил ее, а Сергей… Сергей упрямо отправлял жену обратно в Каир и твердил, что надо немного подождать и потерпеть. Потерпеть… разве она мало терпела? Да вся ее жизнь – сплошное испытание на терпение! Она вытерпела достаточно и заслужила если не счастья, то хотя бы немного покоя!

Мона чувствовала, что впадает в истерику, но уже не могла себя контролировать. Внезапно ей показалось, что она задыхается в этих стенах. Сергей со свекровью о чем-то тихо разговаривали в зале; их голоса заглушал работающий телевизор. Мона решительно тряхнула головой и тихо вышла из спальни. В коридоре она натянула верхнюю одежду и решительно вышла на улицу. Снег летел ей в лицо, мороз щекотал кожу, но она упорно шагала вперед, не разбирая дороги, и лишь изредка смахивала слезы с глаз. Мона механически брела куда-то, погруженная в свои невеселые мысли и совсем забыв о времени. В какой-то момент она вдруг почувствовала, что у нее сильно замерзли руки: в спешке она совсем забыла о перчатках.