колдун, а маг, — влез в разговор Берт. — Колдуны в Греше, да в Диких королевствах еще. А Мазай у самого Кромвеля учился.

— Тем более! Поэтому, Белесый, просто делай, что говорят, и останешься целым.

На это парень снова лишь кивнул.

— Вот и славно. Стоять в строю будешь за Горунаром и Колтуном, это во-о-он те два здоровяка. Да смотри, не зевай. Увижу, что филонишь, сам в тебе дырку сделаю.

— Хорки, не пугай парня, — сказал я. — А ты, Белесый, действительно, делай свою работу, и тогда все мы получим свои гонорары. Благо, потрудиться в поле всего разок осталось.

— А сейчас неплохо было бы потрудится на дежурстве, — сказал Берт, отправляя Белесого в обоз за палатками для ночлега. — Пойдем я тебе покажу, где наши вещи.

— Думаешь, будет финальное сражение, Мазай? — спросил Хорки, когда мы остались возле костра одни.

— А как без него? Бродрику нет смысла тянуть, ведь наши ряды в отличии от баронских не пополняются. А если барон Волк не даст решающий бой в поле, то всегда можно перейти к тактике по грабежам и разорению его земель. Или даже занять его замок. Кто к нему тогда пойдет в наем, если его платежеспособность будет под вопросом? Да и не даст Волк грабить свои земли, честь не позволит. В общем, я думаю, бароны посчитают, что уже достаточно ослабили нас, чтобы дать последнее сражение. Если выставят сопоставимую армию, то могут решить исход за счет качества пехоты и наличия кавалерии.

— Скорее бы уже. Вся эта возня благородных порядком надоела. Каким бы местом Трое не повернулись к нам, но хочется уже разобраться с этим и идти дальше.

Хорки взял палку и поворошил угли. Выглядел он при этом нехарактерно для себя серьёзным.

— Кстати, Мазай, какие планы у тебя на жизнь после?

— Хм… Планы есть. Но ответ зависит от того, праздный это интерес или нет.

— А если не праздный? Я смотрю, человек ты волевой, наверняка с амбициями. Может нам продолжить путь вместе?

— Так ты же не знаешь, какие у меня цели, и куда приведет меня моя дорога.

— А какая разница? — спросил он и подкинул пару хворостин. — Знаешь, у меня всегда по жизни была одна проблема. Я никогда не знал, чего я хочу на самом деле и куда направить свои усилия. Ну кроме молоденьких девушек, конечно… тут, я знаю, и чего хочу и куда чего нужно направлять… Но я в целом говорю, о смысле что ли. Понимаешь?

— И ты хочешь, чтобы я с тобой поделился своим смыслом? — спросил я.

— Нет, наверное, — Хорки отрицательно покачал головой. — Просто, почему-то кажется, что с тобой смогу найти свой собственный. И еще, есть странное предчувствие, что будет жуть как интересно.

— Да уж, наверняка… Но давай вернемся к этому разговору, когда завершиться наш контракт, если к тому моменту наши головы все еще будут на наших плечах.

— Как скажете, ваше колдунство,

После чего Хорки встал и, снова напустив на себя маску весельчака, отправился донимать Колтуна по поводу его обновки, которую он теперь натирал до блеска на каждом привале, а иногда и надевал просто так, чтобы пройти покрасоваться по лагерю. Я же остался с мыслями о том, что во всей этой рутине ратного дела, я постоянно забываю о своей конечной цели. И как бы не напускал на себя ореол уверенности, сам я пока понятия не имел, что буду делать дальше. Если в начале пути мне казалось, что двигаться дальше мне мешает отсутствие знаний, то, кажется, сейчас я начал понимать, что все банально упирается в деньги. В этом, видимо, все миры похожи, и Павелен не исключение.

Армию можно нанять, а знания и звания купить. Для моего похода понадобятся люди, но даже верным соратникам нужно платить. Вот об этом и предстояло подумать в первую очередь сразу после окончания контракта. Пока же тактическая задача не изменилась, нужно выжить и постараться сохранить жизни людям, которые могут быть мне полезны.

От мыслей отвлек Творген, усевшийся возле уже догорающего костра. Погода для этих мест стояла на удивление хорошая, и смысла его поддерживать после приготовления ужина больше не было. Да и хворост нужно беречь, зачастую собирать его приходилось за несколько километров от тракта, и обозники с каждым разом выдавали охапки все меньше и меньше.

Заговорил Творген не сразу, впрочем, загадочно молчать тоже долго не стал.

— Через 2–3 дня все должно решиться. В нашу или нет пользу, сказать сложно, но при любом исходе сотне нужно будет держаться вместе. Брок считает, что это последний поход Вепрей. Возможно, наш старик излишне драматизирует, он в последнее время не очень ладит с Бродриком, но я все же склонен к нему прислушиваться. Мой десяток скорее следует называть твоим десятком, Мазай. Большинство людей в нем идут за тобой и именно в тебе видят своего лидера. Сначала это меня раздражало… да и сейчас если честно тоже. Но глупо это отрицать. Поэтому в финальном сражении командовать людьми будешь ты. У меня же будет своя задача, которую нужно выполнить.

— Спрашивать о ней, я полагаю, не имеет смысла.

— Верно.

— Мы не прощаемся?

— Надеюсь, что нет.

— Тогда удачи тебе, Творген.

— И тебе, Мазай.

Десятник встал и направился в сумерки постепенно растворяясь в черноте позднего вечера. Только сейчас я заметил, что одет он был по-походному, а значит свой путь он решил начать под покровом ночи. Мое настроение из философски задумчивого стало прозаично паршивым. В раздумьях я по привычке начал перекатывать в руке полупрозрачный камешек на шнурке, мой трофей, добытый с молодого мага, которому не повезло натолкнуться на меня в Солнечной Заставе. Его назначение так и осталось для меня загадкой, а наши обозники за него предлагали лишь с десяток медных монет. В итоге он так и остался на память в виде нехитрого украшения на шее. На удивление даже сжатый в ладони, он всегда оставался прохладным. А что, если?..

Сконцентрировавшись на кристалле, я направил в него немного силы, совсем тонкий ручеек. Кристалл в ответ засветился слабым бледным светом, я добавил еще, и он уже освещал радиус в пару метров. И тут я вспомнил, где уже видел такие же камни, пусть и куда большего размера. В светильниках храма, затерянного в сибирской тайге, что оказался опорой Моста. Видимо, и этот камушек можно использовать аналогично. Что ж, тогда вещь не такая уж и бесполезная, куда удобнее масляного фонаря.

Свет погас сам собой, как только я перестал давать камню