— Это на то, как она вас лечит. Да у меня каникулы на самом деле, что хочу, то и делаю.

— Странные какие-то каникулы.

— Нормальные. А когда бабушка с дедушкой договорятся, кто меня везёт, или когда мама вернётся, я поеду далеко.

— Ты такой тяжёлый груз, что тебя никто не хочет везти? — ухмыльнулся он.

— Это почему ещё? Ничего подобного! Они просто уже третий день по телефону друг друга обхаживают — Валентино, тебе не стоит ехать, у тебя дела, а я справлюсь, нет, Полинька, я приеду, я давно у тебя не был, а дела подождут. Но они ведь когда-нибудь договорятся, и я неминуемо поеду к деду на каникулы. И там буду развлекаться.

— Это как? Есть сладости и примерять платья?

— Вот ещё! Ходить в лес, и в горы, и петь у костра ночью, и кататься с кузенами на лодках и на великах, и лазить на деревья, ну и кормят тоже хорошо, — хитро подмигнула Анна.

— О, наш человек, давай руку, — он вправду пожал ей руку, прикольно. — И ты всё это делаешь?

— Конечно.

— Да-да, и ещё собакам хвосты крутит, — рассмеялась вошедшая Доменика.

— Ну ты прямо как Прима! Слова-то её! И вообще, ни одна собака ни разу не пострадала!

— Ладно, проехали, — она растёрла ладони и достала из косметички баночки с мазью.

Гаэтано был согласен, когда его лечила Доменика. Но девчонку-то зачем с собой приводить? Впрочем, девчонка была весёлой и задорной. Вот оторва-то будет, когда подрастёт! Но оказалось, что девчонка каким-то боком в теме того, что Доменика с ним делает! Она бодро называла неведомые ему компоненты зверских мазей, аккуратно намазывала его многострадальное лицо и под внимательным взглядом Доменики так же аккуратно его потом очищала. Это что, из таких вот девчонок потом и вылупляются Доменики и Элоизы?

— Доброго утра всем, — кивнул вошедший Бруно.

Ну да, он ведь был на совещании. Может, хоть новости какие расскажет?

— Привет, — Доменика улыбнулась ему так, как никто и никогда не улыбался самому Гаэтано.

— О, ребёнок. Знакомый ребёнок. Что она тут делает? — вопросил Бруно.

— Добрый день, дон Бруно, — медовым голосом пропела девчонка. — Доменика решила, что этот мастер-класс принесёт мне пользу.

— Да, я хотела показать Анне, что и как я делала. Кстати, у неё немалый опыт присмотра за беспокойными больными, так что могу её запродать к вам в отделение дня на три.

— А что скажет по этому поводу семья девочки?

Анна рассмеялась.

— Матушка сбежала от реальности на реконструкторский фестиваль в Урбино, а дед с бабушкой решают, с кем я поеду на каникулы. Вот как они все соберутся и договорятся — так я домой и вернусь!

— А пока можешь причинять добро. Сейчас пойдём завтракать, а потом — вот тебе один пациент, а за стенкой ещё есть другой, ты его тоже знаешь. Чтобы не ныли и по отделению не бегали, ясно? — строго сказала Доменика.

— Ясно, — улыбнулась девчонка.

— Анна может сходить и проведать Октавио, а мне можно что-нибудь узнать про утреннее совещание? — нахмурился Гаэтано.

— Что-нибудь можно, — кивнул Бруно. — Монсеньор потом тоже зайдёт и расскажет новости.

Ну, хоть что-то. А потом можно подумать, что делать с девчонкой.

Впрочем, с девчонкой оказалось не скучно. Она позвала Октавио — тот ходил уже получше и не хватался за бока при каждом вдохе, и научила их играть в какую-то простейшую, но прикольную игру про корабли, море и сражение. Откуда только девчонки вообще такое знают?

И даже разные процедуры в итоге не были такими муторными и тягостными.

По ходу она сама не заметила, как стала говорить Гаэтано «ты». С Октавио-то они этот вопрос ещё раньше решили. Заметила, смутилась.

— Простите. Я так больше не буду, я вообще воспитанная.

— Да можешь не париться, как получилось — так получилось. Наверное, неспроста, — подмигнул он ей. — Если хочешь — можем выпить на брудершафт. Впрочем, тебе, наверное, ещё не позволяют пить, так?

— Несколько глотков вина позволяют. Или шампанского.

— Вот, значит, когда мне разрешат — тогда и зафиксируем статус. А пока — как есть, поняла? — тут уже он подмигивал и строил рожи — насколько вообще мог сейчас строить какие-то рожи.

Впрочем, сегодня уже не так больно.

А в обед случилось прекрасное, ибо навестить Гаэтано пришла скрипачка Аннели. Она оглядела поле сражения своими изумрудными очами, тряхнула золотыми локонами и сказала:

— А что это вы такое делаете и с кем?

Девчонка Анна сделала умильное лицо и сообщила:

— Я Анна, я их развлекаю, чтобы не скучали. Нет, я не девушка кого-то из них, мы просто друзья.

— А научите меня, я тоже хочу! — воодушевилась Аннели.

Обед уничтожили вчетвером, а потом продолжили. Гаэтано пришлось постараться, чтобы выйти победителем, что это будет, если его обыграют девчонки или подчинённый?

— Ладно, хватит. Аннели, а ты не взяла скрипку?

— Нет, но я могу за ней сходить, — улыбнулась золотоволосая.

— Ты играешь на скрипке? Круто! — восхитилась девчонка Анна. — А я уже нет, — добавила она со вздохом.

— Как — уже нет? А раньше играла? — тут же сделала стойку Аннели.

— Четыре года. А потом скрипка перестала в меня вмещаться.

— И ты бросила музыку? — и смотрит так, будто услышала что-то несусветное.

— Вот ещё, нет, конечно! У меня остались фортепиано, гитара, флейта и вокал. Ну и теория ещё. Слушай, у меня есть гитара. Давай попробуем поиграть вместе? У тебя мелодия, у меня аккомпанемент. Я умею, правда.

— Давай! — с воодушевлением согласилась Аннели.

Они сказали, что ещё вернутся, и вместе убежали, и обещали прийти, как только состроят свои инструменты. Вернулись через пару-тройку часов — Гаэтано даже поспать успел. Принялись понемногу пробовать — Аннели играла мелодию, а Анна подбирала к ней аккорды — сначала тихо, потом всё громче и увереннее. А потом они сыгрались, и дальше дело пошло как по маслу. Или кто-то из них владел телепатией, или просто все музыканты так умеют, но получилось круто.

К ним снова набились все, кто ходил вокруг и слышал. Потом ещё к Гаэтано пришёл Гвидо, и пара других парней, а к Октавио пришла Франческа после работы, Анна ей нешуточно обрадовалась, обняла, обтрогала и сказала, что рада видеть её здоровой и просто рада видеть.

Ужинали в итоге тут же и большой толпой. К ужину пришла ещё и Кьяра, сцена с радостной Анной повторилась, а потом ещё Кьяра позвала её к ним жить — у них Джованнина, как она сказала, временно мигрировала и не обидится, если Анна проведёт две-три ночи у неё в комнате. Анна обрадовалась и обещала поговорить об этом с тётушкой. Хитро улыбнулась и добавила — хотя, наверное, Эла не обижается, когда я выселяю её ночевать к монсеньору. Дать девчонке по мозгам было, в общем, некому, никто и не дал. Вот уж воистину — наш человек!