– Чтобы ты веселился без меня? – Отмахивается Ульрик.

И мы врываемся в помещение без стука. А дальше словно в тумане. Полутьма, бардак, разбросанные повсюду стулья, мебель, свечи. И мое сердце обрывается, едва я вижу хульдру, склонившуюся над окровавленным телом священника.

На миг земля останавливает свое вращение. Ровно на ту долю секунды, которая требуется нам, чтобы увидеть, понять и сориентироваться.

Мой отец сражался, как истинный воин. Я вижу глубокие раны на теле хульдры и валяющийся на каменном полу окровавленный клинок. Но силы были не равны: помимо зверя в квартире пастора еще двое – Арвид и его сын Микаэль. Увидев нас, они застыли у открытой ниши в стене.

А следующее открытие лишает меня дара речи и способности двигаться. Я вижу голову Асмунда, которую зубастая зверюга держит в руке. Завидев нас, она ощетинивается, издает утробный рык и отшвыривает ее в сторону – прямо к моим ногам. А затем бьет хвостом, готовясь к новой схватке.

– Нея, уходи! – Только успевает крикнуть Бьорн.

И тут же обращается в медведя. Это происходит не так, как в прошлый раз, а буквально налету – словно ярости в нем столько, что она бьет через край. Мгновение, и два зверя сплетаются в диком клубке из шерсти, зубов и оглушающих криков.

Я отшатываюсь к стене и ошеломленно наблюдаю за тем, как медведь рвет мощными лапами хульдру, и как она пытается кусать его, отбиваясь.

– Улле! – Кричу, заметив нож в руке Арвида Линдстрема.

Клинок уже в крови: значит, именно им он и ударил моего отца.

– Микке, книга! – Приказывает мужчина, бросаясь в схватку с Ульриком.

Надо отдать Улле должное – спортсмен, ни секунды не раздумывая, кидается на него с голыми руками. Я слежу за их поединком, сидя в углу. А затем чувствую что-то горячее на своих ладонях – это кровь Асмунда, она повсюду: на полу, на моих туфлях, на щепках от мебели, лужей растеклась возле его обезглавленного тела.

Мы так и не стали семьей.

И никогда не станем. Он пал, защищая тайны нашего рода, пытаясь спасти единственное, что было значимо для дхампири – книгу, замурованную в потайной комнате в коробе из стекла.

Подобрав с пола кинжал пастора, я по стеночке продвигаюсь к помещению, спрятанному за нишей. Ниша открыта. Внутри Микке: он крушит одним из древних орудий, взятым со стеклянной витрины, корпус тайника. Короб идет трещинами, но не поддается.

Тогда парень хватается за него руками, но тут же отшатывается, будто обжегся. И смотрит с удивлением на свои ладони.

Стараясь игнорировать звуки борьбы из комнаты, я подаю голос:

– Бесполезно.

Микке оборачивается на звук и снова хватает в руки молот.

– Бесполезно. – Повторяю я. – Открыть его может только дхампири. Зачем тебе книга?

Тяжело дыша, Микаэль опускает молот.

– Помоги мне, – говорит он.

– Она тебе не нужна, Микке. – С сожалением отвечаю я. – Ты сделал неправильный выбор.

Парень косится на кинжал в моей руке.

– Прости, что так вышло с пастором. Мы просто пришли забрать эту вещь. – Он делает шаг в мою сторону, но останавливается, когда я выставляю перед собой клинок. – Помоги мне, и мы уйдем вместе. – Предлагает Микке. – Она сделает нас бессмертными, она даст нам силу.

– Это Ингрид тебе наплела? – Спрашиваю я, дрожа всем телом. Где-то за моей спиной раздается звон битого стекла и низкий рык медведя. – Все ее слова – чушь. Не верь. Остановись, пока не поздно, Микаэль.

– Я не уйду, пока не достану ее.

– У тебя не выйдет.

– Выйдет. – Он поднимает молот и снова ударяет им по прозрачному сейфу в стене. – Я уже все решил.

– Ты не такой, как они. Ты не обязан! – Кричу я.

Микке наносит новый удар. Но короб не поддается.

– Я не отступлюсь!

– Ты не должен, Микке. Тебе это не нужно! – Надрывая голос, ору я. – Не бывает никаких элегантных кровососов! Она сделает из тебя своего слугу, и ты будешь рвать людей на части и пить их кровь, позабыв о том, кто ты есть!

– А кто я? – Отбросив молот, он оборачивает свой гнев на меня. – Кто?!

И воспользовавшись моим замешательством, хватает меня за запястье. Кинжал выскальзывает из моих пальцев и ударяется о пол.

– Ты – моя, слышишь? – Рычит он мне в лицо. – Ты должна выбрать, Нея, а иначе я сейчас уйду, и того Микке, которого ты знаешь, не будет больше никогда!

Глядя в его потемневшие глаза, я вижу лишь одно – черное безумие, сплетенное из злости и ревности. Бьорн уже дважды вставал на его пути: когда Микке ухаживал за Катариной, а потом, когда позже Микке полюбил меня. Ненависть к дхампири у него, можно сказать, в крови.

– Ты не должен. – Говорю я испуганно.

– Но я хочу. – Улыбается он. – Хочу стать кем-то. Для тебя.

– Мне это не нужно. Пожалуйста, Микке.

Но нас отвлекает жуткий крик из комнаты.

А затем Арвид кричит:

– Микаэль!

И Микке, оттолкнув меня в сторону, уносится прочь.

Когда я выхожу из оружейной комнаты, мои ноги подкашиваются от увиденного. Рядом с обезглавленным Асмундом лежит Улле. У него на груди расплывается кровавое пятно, рядом, на полу, валяется нож.

– Бьорн погнал ее в лес. – Задыхаясь от волнения, произносит Сара. Она сидит на полу в луже крови рядом с Ульриком. – Арвид ранен, Микке потащил его на себе. Они ушли. Ушли!

Я вижу слезы, бегущие ручьями по ее щекам.

– А Ульрик? – Я падаю на колени рядом с телом парня.

– Он… он… – трясется она. – Улле, пожалуйста, открой глаза!

Ее пальцы лихорадочно сдавливают его шею в бесплодных попытках отыскать пульс.

– Я отбивалась тростью, долбанной тростью, но Арвид… у него был нож… – дрожа, бормочет Сара. – Боже…

– Он не дышит. – С сожалением произношу я.

При виде непроницаемого выражения лица Ульрика, слезы срываются с моих глаз.

– Нет, мы не можем его потерять! Нет! – Сара трясет его за плечи, пытаясь поднять.

Я смотрю на растерзанное тело пастора в углу, затем на библию, лежащую возле его тела и на собственные ладони, испачканные его кровью.

Меня колотит.

У каждого своя судьба. Каждый делает свой выбор. Арвид хотел мести, и он помог Ингрид убить моего отца. Микке выбрал путь своих предков, и теперь он желает стать вампиром и жаждет могущества. Асмунд погиб, защищая секреты дхампири и мое будущее. Ульрик отважно сражался, зная, что над его головой уже кружат бодекхи.

Выходит, все предрешено?

Я сталкиваюсь взглядом с отрубленной головой. В оледеневших глазах священника застыли желтые всполохи. Я представляю, как он открыл дверь Арвиду, не ожидая подвоха. И как следом ворвалась хульдра. Даже получив смертельный удар от человека, мой отец продолжал сражаться со зверем.