Он сел в кресло, со стуком бросил руки на подлокотники.Звякнуло, воины у стен выпрямились. Томасу даже показалось, что они сделали шагвперед.

— Кто такие? — спросил он сильным властным голосомчеловека, не только рожденного повелевать, но и привыкшего повелевать.

Томас сдержанно поклонился.

— Мы просто странники. Я — Томас Мальтон из Гисленда,благородный рыцарь Христова войска за отвоевание Гроба Господня, а это моиспутники, святой пилигрим Олег и женщина Яра. Мы идем в северные земли, здесьникого не трогаем, местных законов и обычаев не нарушаем. Осмелюсь спросить имяи титул хозяина замка, что так вовремя вырвал нас из рук нечестивогопреследователя...

Человек на троне небрежно отмахнулся.

— У меня много титулов, как унаследованных, так ипожалованных. Еще больше имен. Одни зовут меня бароном-разбойником, другие —грабителем, третьи — клятвопреступником.... Но я не гонюсь за этими названиями.Здесь в замке меня знают как Ночного Сокола... Женщина тоже была в СвятойЗемле?

— Нет, — ответил Томас сдержанно. В душеподнималась злость, что их спутнице придается слишком много значения. Им тольконедоставало второго Шахрая. Надо будет с ее жениха взять выкуп побольше: попилас них крови вдоволь. — Она местная, из земель южной Руси. Господь в своейнепонятной милости отдал ее нам под защиту, пока не достигнем Северной Руси.

Ему показалось, что на узких губах человека промелькнулоподобие усмешки. Это было так же невероятно, как если бы улыбнулся трон, накотором он сидел. Голос его прозвучал вроде бы небрежно, но Томас ощутилподспудный смысл:

— Мне кажется, она для вас только обуза.

— Это верно, — согласился Томас и бросил на Ярузлой взгляд, — но раз уж я дал обет...

— Какой?

— Довести ее до Северной Руси.

Ночной Сокол заметил:

— Властью, данной мне его святейшеством, я воленосвободить тебя, благородный рыцарь, от данного обета, как я пронимаю,произнесенного не подумав, в горячке или под давлением.

Он показал в доказательство перстень с печатью папыримского. Томас сделал вид, что колеблется, краем глаза смотрел на Яру. Онастояла бледная, смотрела в пол. Что-то очень не нравилось в этомбароне-грабителе Томасу. И как говорил, и то, что говорил только о Яре, какесли бы ничего на свете не существовало.

— Увы, — сказал он со вздохом, — это тотобет, над которым не волен даже сам папа римский.

— Почему?

— Он дан себе, а от такого обета могу освободить толькоя сам.

Ночной сокол смотрел заинтересованно.

— Так освободи!

Томас переступил с ноги на ногу, кровь хлынула в голову:никогда он так напряженно не думал. На лице появилось выражение недоумения.

— Уже пробовал... Не могу. Это как будто есть во мневысший сюзерен, который приказывает мне, вассалу, выполнять все его повеления,пусть даже через свою смерть, муки.

Ночной Сокол сказал озадаченно:

— Я бы счел, что мне дурачат голову, если бы не видел,что ты говоришь искренне. Какой сюзерен? Какому вассалу? Это же все ты!.. Или втебе живет две человека? Тогда ты одержим дьяволом, и тебя надо немедленносжечь.

Калика и Яра посматривали на Томаса с беспокойством. Но налице калики Томас заметил жадный, почти болезненный интерес. Калика вслушивалсяв слова Томаса так, будто искал в них вопрос жизни и смерти существования Руси,а то и всего рода человеческого.

Томас развел руками.

— Выходит, так... Но я не могу ослушаться высшегосюзерена.

Хозяин замка несколько мгновений пристально смотрел нарыцаря. Вздрогнул, провел ладонью по лицу, словно смахивая наваждение, сказалгромко и властно:

— В моем замке оружие носят только мои люди. Предлагаювам положить свои мечи и ножи на пол.

Томас напрягся. В зале наступила натянутая, как тетива лука,тишина. Слышно было хриплое дыхание людей под стенами. Их стало больше, онисмотрели на троих прицельно и как на добычу.

— Я с мечом не расстаюсь, — сказал Томас.

— Это опасно, — предостерег человек на троне.

— Опаснее остаться без меча, — парировал Томас.

Томас и Олег быстро встали спиной друг к другу. В рукерыцаря угрожающе поблескивал меч, а калика взял обеими руками палицу. Онинастороженно посматривали по сторонам, а из дверей появлялись и становились подстенами все новые воины, некоторые еще тяжело дышали и сжимали окровавленныетопоры: явно преследовали людей Шахрая. Дверь с грохотом захлопнулась, настенах в нишах появились арбалетчики.

— Вам лучше бросить оружие! — велел Ночной Сокол.

— Приди и возьми, — предложил Томас.

Яра стояла за их спинам, они чувствовали ее частое дыхание.Внезапно что-то сжало руки Томаса. Он видел, как бросились воины, пыталсяподнять меч, но на нем откуда-то появилась плотная рыбацкая сеть, сзадидернули. Громко и страшно ругался калика.

Стражи набежали, сбили с ног. Томас не мог размахнутьсямечом. Лишь с усилием повернувшись, увидел, как Яра с холодным лицом быстро исильно дергает за край сети, не давая ему и калике освободиться.

На них набежали, сбили с ног, быстро запутали в сети. Томасощутил, как сильные пальцы вырывают меч, ухватился крепче, но сзади ударили поголове. В глазах померкло. Последнее, что услышал, был довольный голос НочногоСокола:

— Прекрасно, Ярослава! Ты верная дочь Ордена.

И ее уверенный, чуть хрипловатый голос:

— Это было совсем нетрудно...

Томас очнулся, когда его тащили связанного по лестнице, всетело невыносимо болело. Похоже, его били и впавшего в беспамятство.

Перед глазами вспыхивали цветные огни, в ушах звенело. Егобросили с размаху, он ударился лицом о каменную плиту, расцарапал скулу. Прямоперед глазами увидел добротные сапоги из телячьей кожи на двойной подошве,прошитой дратвой. От них пахло протухшим жиром и навозом. Сверху слышалисьголоса, но не сразу Томас сумел придти в себя, чтобы понимать их смысл.

В сторонке услышал сдавленные проклятия. Калика пыталсяподняться, его руки были туго скручены за спиной.

Этот зал был намного больше, здесь были столы с резныминожками и широкие лавки со спинками, под стенами сундуки и скрыни, дажеплетеные корзины. В помещении было около десятка стражей. Они вполголосапереговаривались, чесались, звякали оружием. От них пахло кровяной колбасой счесноком. Под стеной высился трон. Томас видел, не отрывая щеки от пола, как взал вошел Ночной Сокол, сел на этот трон. Он был все в той же черной одежде,только теперь на нем была еще и золотая цепь, а в поясе он почему-то подпоясалсяпростой веревкой. Глаза пронизывающе смотрели на пленников.