Вернее, не совсем ушла, но обо всем по порядку.

Театр сатиры для меня был сродни отчему дому. В 1,5 годика первый раз папа принес меня за кулисы, и с тех пор все детство мое прошло там. В 4 года я вышла на сцену, играла в спектаклях «Бег», «Роковая ошибка», «Бочка меда». Я ездила на гастроли, как просто сопровождая папу, так и участвуя в спектаклях.

Я знала каждый уголок театра, все места были мне родными, я знала все спектакли наизусть и практически могла работать суфлером. Шутка, конечно, но тем не менее могу смело сказать, что выросла я за кулисами.

В театре у меня были друзья среди актерских детей, были взрослые актеры, которых я искренне любила, даже первая детская влюбленность случилась у меня в театре. В 6 лет я влюбилась в прекрасного актера, который играл моего отчима в спектакле, это была такая детская влюбленность.

Часто папа забирал меня из школы и мы шли в театр, он на репетицию, а я делать уроки. Потом был спектакль, и я в сотый раз его смотрела и мечтала, что когда-то и я буду выступать на этой сцене, как взрослая актриса, а после мы с папой ехали домой на троллейбусе, ехать надо было одну остановку и можно было легко дойти пешком, но папа обожал троллейбусы и даже то, что его иногда надо было ждать по полчаса, его не останавливало. Папа научил меня понимать, что троллейбус вот-вот сейчас подъедет, он говорил:

– Смотри на провода, видишь, они еле-еле колышутся, это значит, скоро подъедет троллейбус и чем он ближе, тем сильнее колышутся провода.

И мы стояли с ним рядом, смотря на провода, болтая обо всем на свете, и это было так хорошо!

Иногда мы брали с собой нашу собачку, пуделя Лаврентия. Он тоже любил ходить в театр, ведь там в актерском буфете ему доставалось много вкусностей.

Однажды папа ушел на сцену и закрыл его в гримерке, а ключ забрал с собой. Шел спектакль «Молчи, грусть, молчи», где у папы была известная роль грабителя. Я побежала смотреть его сцену, на галерку (было такое место в театре, на самом верху, где софиты, откуда идет свет на сцену и иногда там тихонько и незаметно для зрителя можно было подсматривать спектакли), и вот начинается сцена, папа лежит под кроватью, идет разговор двух артистов, как вдруг раздается лай Лаврика. То есть сцена на первом этаже, гримерка на третьем, а так слышно его. Я думаю, ну все это конец, папе попадет, а сделать-то ничего не могу, ключ у папы.

Папа потом рассказывал: «Лежу под кроватью, должен на определенную реплику вылезти и начать сцену, как слышу знакомый лай. Ох, так быстро, эту сцену я еще не играл никогда!»

Слава богу, все обошлось и папе не попало, но с тех пор, уходя на сцену, он оставлял Лаврика с костюмерами.

Папа был очень преданный человек во всем, и театр он нежно и трепетно любил. Он был фанат своей профессии. Но, увы, не всегда профессия и театр отвечали ему взаимностью. Были у него и годы простоя в театре, когда несколько лет ему не давали играть ничего нового. Но также были и успехи и прекрасные роли, такие как генерал Чарнота или Скапен, Крамнэгел и Пичем, и везде он был разный, везде был интересный и безумно талантливый. Очень жаль, что в кино он был мало востребован, хотя на его счету более 100 ролей, но тем не менее, его глубину и драматизм в кино почему-то не использовали. А в театре, слава богу, были драматические роли.

Во Франции, на гастролях со спектаклем «Счастливое событие» театра Модерн, в постановке блистательного режиссера Светланы Враговой, пресса сравнивала папу с Бельмондо. Говорили, что это великий русский актер, необыкновенной силы и глубины!

Рис. 27. Папа в спектакле «Счастливое событие»

Я безмерно благодарна Светлане Александровне за то, что позвала его на эту роль. Дала возможность раскрыться его драматическому таланту. Он играл так, что я сидела в зале и тихо плакала от гордости за него, но и от сожаления, что режиссеры так мало его используют как драматического артиста. Папа отдавался профессии до конца, у него не было полутонов, в этом спектакле он прыгал на батуте, а ведь ему было 70 лет, болели ноги, распухали и отекали, он не мог наступить на них от боли, мама делала ему уколы, и он шел и играл, как в последний раз! Легко и как мальчишка прыгал на батуте, что зал замирал от восторга и восхищения! А когда он говорил свои монологи, наполненные болью и трагедией, в зале воцарялась тишина. Я видела реакцию зрителя, они открывали для себя нового Мишулина, не смешного и характерного, а настоящего большого артиста. Огромное количество коллег папы звонили после просмотра спектакля и выражали слова восторга и восхищения! Светлана Александровна рассказывала, что сам Ролан Быков после просмотра спектакля сказал ей, что хочет играть с папой в этом спектакле. Что он просто открыл для себя другого Мишулина, глубокого и очень драматического актера.

А когда он сыграл роль в спектакле «Неаполь – город миллионеров», где в первом акте он абсолютно характерный герой, смешной и трогательный, а во втором акте играет драму, трагедию, так что зритель плакал, поехав на гастроли в Италию, сам сын автора Эдуардо де Филлипо выскочил на сцену на поклонах и не мог сдержать восхищения перед папиной игрой, расцеловал его и кричал «браво»!

Он неистово мечтал сыграть Ричарда Третьего, и я уверена, что это было бы великолепно, но, к сожалению, не случилось…

Были моменты, когда папа переживал, что нет новых ролей, да параллельно всегда было кино или концерты, но ему хотелось быть востребованным в родном доме, в родном театре.

Однажды его пригласил к себе Марк Захаров, у которого папа играл в спектаклях «Обыкновенное чудо» Короля и «Двенадцать стульев» – Остапа Бендера Захаров тогда только принял руководство театром Ленком и приглашал некоторых артистов к себе. Тогда к нему ушла из Сатиры Т. И. Пельтцер, а папа не смог, хотя очень хотел. Но почему-то расценил тогда свой потенциальный уход к Захарову как предательство Плучека, человека, который принял его без образования в театр и помог стать артистом в Москве. Потом до конца жизни, он где-то в глубине души жалел об этом, но, как он говорил, предать родной дом не смог.

– Я моногамен, – говорил папа, – Одна жена, одна семья, одна дочь, один театр! Я не могу иначе.

Насчет дружбы в театре, я бы сказала