Он подождал ответа на свой вопрос несколько секунд, а потом толкнул Грейцель в бок.

– Ну? Спишь что ли?

– Не сплю я. Откуда я знаю, кто там лучший и с кого он начнет?

– Хм…

– Ах, прости, пожалуйста, как это я сразу не догадалась. С тебя, конечно, начнет, с кого же еще.

– Правильно. И от него кто-нибудь обязательно наведается ко мне домой. И кого он там найдет?

– Так ты едешь в Диверт или нет? Если да – то никого.

– Не правильно. Потому что такой внезапный отъезд – это, считай, признание. Тогда я за свою жизнь и свободу и цвейда не дам. Нет, он найдет там вполне благопристойную семью одного моего знакомого гедара, который снял у меня квартиру в аренду на год, причем, по всем бумагам – еще два месяца назад.

– Что, правда что ли?

– Конечно. А ты думаешь – у меня платья и кружева в мешках весят столько, что пэва еле ноги волочит? Арендная плата за десять месяцев в чистых северных кеватрах! Правда, конечно, знакомый дело знает, и в другое время этих денег хватило бы месяца за три, но, сама понимаешь: все надо было делать быстро и среди ночи. Так что я временно богат, но бесприютен. Или с тобой ехать, или оставаться на этой полянке и дичать потихоньку.

– Значит, поедем.

Грейцель внезапно почувствовала, что стремительно проваливается в сон.

– Поедем. А у вас там хоть спать-то есть где?

Не найдя в себе сил на ответ, девушка молча кивнула, не открывая глаз.

– Если что – мне половинки твоей кровати хватит. И одеяла. Поделишься?

Зная, чего можно ожидать за такую шутку, Девирг заранее прикрыл больные ребра. Но никакого ответа не последовало. Грейцель уже крепко спала.

– Вейвлле! Ховваль! Навались! Тяни!

Стук топоров, гудение натянутых веревок, скрип снега под десятками ног. Облака пара от горячего дыхания. Громкие крики распугали из округи всю лесную живность. Не только мелкие ушастые вейги, но и хищные гольвы и стогги, подумав, подальше обходят просеку, на которой валят деревья лесорубы гедары.

– Вальборг, быстро еще веревку! Куда, стогга косолапый, вайге! Стой, говорю, куда полез?! В других санях!

Утреннее солнце, едва поднявшееся над лесами Вольгов, красно от мороза. Блестящая ледяная пыль осыпается с веток и висит в воздухе. Но работающие не замечают холода. Многие из них уже давно скинули теплые полушубки, оставшись в мохнатых меховых жилетах поверх теплых рубах. Натянув рукавицы, они держат в руках канаты, обвязанные вокруг ствола дерева, такого широкого, что его и четверым не обхватить. Тяжелые топоры и длинные пилы уже прогрызли в нем глубокую борозду, осталось лишь свалить дерево на землю. Но оно, кажется, не собирается сдаваться.

– Закрепили?! Берись! Ну, раз, два три!!! Вейвлле! Ховваль!

Вздулись мускулы, сжались со скрипом зубы, толстые веревки врезались в грубую кожу рукавиц. Вгрызлись в утоптанный снег подошвы теплых сапог. Громко, раскатисто взметнулся в небо из десяток глоток яростно-дружный рык:

– Гедаррррра!

– Еще раз!

– Гедаррррра!

– А ну, поднажмите!!! Не заставляйте меня краснеть за вас! Ховваль!!!

Веревки поддаются, раздается громкий треск, дрогнув, дерево начинает падать, сбивая с веток лавины снега.

– Бросай!

Бросив веревки, лесорубы быстро разбегаются за деревья. Толстенный ствол тем временем продолжает падать на специально расчищенную просеку. Наконец, взмахнув верхушкой, дерево полностью обрушивается на землю, подняв с земли целое облако снега, под радостный крик укрывшихся на безопасном расстоянии гедаров.

Хольда, старшина лесорубов, спокойно смотрел на радующуюся молодежь. За свою жизнь он срубил уже не один десяток таких великанов, выкорчевал целую гору гигантских пней, и отлично понимает, что свалить гиганта – это еще даже не половина дела: древесину нужно готовить к перевозке, а это тот еще труд. Но он знает и то, что молодым нужно дать почувствовать радость победы, поэтому не торопится раздавать новые распоряжения. Успеется. Погода обещает быть хорошей, да и ребята нынче толковые – свалили дерево без единой ошибки. Видимо, заботливая Гедрэ как раз оказалась поблизости. Ну что же – спасибо ей за помощь. Хольда мысленно, поблагодарил наэду всех гедаров. Однако хватит бездельничать. Работы еще непочатый край.

Но, выйдя на просеку, он с удовлетворением увидел, что молодые лесорубы и без команд уже работают вовсю. Некоторые из них забралась на широченный ствол, снимают веревки, обрубают толстые сучья. Несколько гедаров уже несли к нему тяжелые площадки, а их товарищи уже расстелили на снегу завернутые в пропитанные маслом полотна длинные цепи, с накрепко приваренными к звеньям прочнейшими острыми зубцами. Сейчас цепи перебросят через ствол и несколько лесорубов, встав на площадки, начнут перетягивать их по очереди то в одну, то в другую сторону. Зубцы вгрызутся в дерево, и превратят ствол в толстые деревянные диски. Останется только погрузить их на полозья и отвезти по накатанной специально для этого дороге в Вольг.

– Бьярне, топору место в руках, а не за поясом! А если ты хочешь прыгать по веткам – иди в лес и живи на деревьях со скельдами, если не сожрут!

Отплясывающий верхом на лежащем дереве здоровяк оглянулся, весело оскалился, сверкнув белыми зубами и, выхватив из-за пояса топор, одним ударом снес торчащую ветку, толщиной с его руку.

Хольда покачал головой: силы-то хоть отбавляй – а вот ума да опыта… Ну, да – дело наживное.

А по-другому никак – нельзя гедарам, в незапамятные времена получившим в вечное владение высокие северные горы, прозрачные холодные реки и непроходимые леса, спящие под никогда не тающими снегами, быть слабыми.

Прекрасный и богатый край им достался, но красота эта сурова и безжалостна: холодные ветреные зимы, длящиеся много месяцев, короткое лето, отличающееся от зимы тем, что мороз не так жесток, ветры и вьюги – не так яростны, и даже кое-где в низинах тает снег и появляются яркие цветы. И до того, как гедары стали здесь хозяевами, им пришлось отвоевывать каждый шаг у дикой природы, расчищая лес и борясь с приходящими из чащи хищниками. Но, сплотившись, они лишь стали сильнее и, в конце концов, научились говорить с этой землей на равных.

– Славно потрудилась молодежь, а, Хольда?

Оццель Пустоглазый переложил поводья из руки в руку и немного потянул их на себя. Идущий первым в цепочке тувар задает темп движения всем остальным, так что нужно следить за тем, чтобы он не отвлекался, и не сворачивал с широкой, расчищенной в лесу дороги. Животное, опустившее было голову, чтобы подобрать лежащие в стороне ветки, шумно выдохнуло воздух, словно бы вздохнуло печально, и зашагало дальше, волоча за собой сани, в которых сидели погонщик и старшина лесорубов.