— Холодно тут у вас! Замок на холме продувается насквозь.

— Да, — согласился Артур. — С отоплением у нас плохо. Замок строился не для этих широт.

Он попрощался с Шутом, взяв с него обещание не забывать о них.

После того, как выпал первый снег, Артур перестал плавать по утрам, но по привычке каждое утро выходил к озеру. Он сидел на белом камне и смотрел на противоположный берег.

— Как там живёт Никто? — думал он. — Деревья в лесу уже под снегом. Шалаш — не походящее место для зимних ночёвок.

Он поделился этими мыслями с Адамом. Тот настроен был весьма скептически.

— Вот кого я совсем не хотел бы здесь видеть. Вместе с Демоном… Эти два персонажа нам не нужны.

— Но хотя бы до весны он мог бы пожить в Замке.

— Да кто ж ему мешает? Он же сам ушёл, никто его не гнал. Если сам вернётся, ну, потерпим его… до весны. Чай, не звери какие.

Артур всё-таки сплавал на тот берег и вышел на поляну, где стоял шалаш. Никаких признаков жизни там он не обнаружил. Припорошённая снегом поляна была пуста. На кострище стоял котелок, присыпанный снегом. В шалаше валялась одежда и шерстяное одеяло.

Вздохнув, Артур хотел уже идти обратно, когда взгляд его зацепил что-то странное в соседних кустах. Подойдя, он увидел сапог. Отодвинув кусты, он увидел Никто, лежащего ничком на земле. На шее его были рваные раны. Левая рука, вместе с рукавом, была оторвана напрочь. Обглоданные кости валялись рядом.

— «Это не Я» — вспомнил Артур и, отпустив кусты, вернулся на поляну и сел на камень у кострища.

Он просидел так пять минут, пытаясь унять дрожь и думая — что теперь делать? Наконец, встал и пошёл к лодке.

Вернувшись в Замок, он рассказал всё Адаму. Тот нахмурился и сказал:

— Что случилось, то случилось. Возьми лопату, попроси Андрона тебе помочь и похороните его на той же поляне. Можете Писателя взять. Он у нас опытный «копальщик» — пусть поработает.

Писатель отказался наотрез.

— Я боюсь мертвецов, — сказал он, глядя на Артура действительно испуганными глазами. — Не заставляйте меня это делать. Мне потом ночью кошмары будут сниться.

— Ну и чёрт с тобой, — сплюнул Андрон. — Пойдём, Артур, сами управимся.

Посреди поляны, на месте кострища, вырос могильный холмик. Артур воткнул лопату в землю и присел рядом на камень. Андрон осмотрел шалаш, перебрал вещи и вышел, отряхивая ладони.

— Рваньё старое, ничего хорошего нет.

Он сел рядом с Артуром, и они помолчали.

— Я помню, когда он пришёл, — сказал Андрон. — Был такой высокий, щупленький, в казённом халатике… Это он потом уже себе этот чёрный плащ сшил.

— А откуда он родом?

— Без понятия. Хотя… Говорил по-русски с каким-то лёгким прибалтийским акцентом.

— Да? — удивился Артур. — Я не заметил.

— Потом это сгладилось… Мы с ним мало общались. Он всегда сторонился всех, и выходил во двор по ночам… Однажды Мерлина напугал. Тот тоже по ночам гуляет. Прибежал утром Мерлин ко мне и сказал, что видел ночью во дворе чёрта. Я сразу понял — кого он видел. Успокоил его. Но с тех пор Мерлин выглядывал из своей комнаты с опаской. Если видел во дворе «чёрта», закрывал дверь и выжидал, пока тот уйдёт.

Андрон улыбнулся, но, бросив взгляд на могильный холмик, погасил улыбку.

— Он поначалу пытался со мной сблизиться. Приносил мне найденных им в саду муравьёв. Однажды спросил меня:

— «Видят ли муравьи небо? Знают ли о его существовании?»

— Нет, — ответил я. — Муравьи не видят небо. У них очень близорукое зрение. Всё, что дальше десяти сантиметров, для них размыто.

— Но это не является их проблемой, — пояснил Андрон Артуру. — Напротив, это их преимущество перед нами. Они сосредоточены на своём, ближнем мире. Они не видят того, что далеко, а, значит, неважно… Если бы человек не пялился в небо, в пустых мечтах и поисках какого-то Бога, может быть, он лучше построил бы свой мир?

— Человеческий мир был бы тогда гораздо беднее, — не согласился Артур. — Стремление к высокому, и даже к недостижимому, возвышает человека.

Андрон покачал головой.

— Человек напрасно смотрит в небо. Ему это не помогает. Как не помогает то, что он смотрит в прошлое и пытается смотреть в будущее. Кто-то сказал: главный вывод, к которому приходишь, изучая историю — это то, что история никого и ничему не учит… Человек суетлив и близорук. Он строит песочные замки. Время разрушает их, но тут же строятся новые. С каким-то фатализмом и упорством, достойным лучшего применения, — Андрон говорил серьёзно и даже грустно. — Тот слукавил, кто сказал, что человек рождён для счастья. Человек рождён для труда. Земного, тяжкого, кропотливого труда. Существует только земля, из неё приходишь, в неё уходишь, на ней строишь песочные замки. Некогда, да и незачем смотреть в небо. В небо смотрят бездельники. Может быть, бездельники и придумали небо, чтобы отлынивать от работы.

Артур смотрел на него с удивлением, потому что такого Андрона он раньше не знал.

К вечеру распогодилось, предзакатное солнце выглянуло из-за туч и захотелось прогуляться. В саду Артур неожиданно наткнулся на Писателя, сидящего в гамаке с книжкой в руках. По-осеннему было прохладно, хотя первый снег уже растаял. На Писателе было лёгкое пальто и забавная вязаная шапочка с помпоном на голове. Артур подошёл к нему и взглянул на обложку книги. Ни название романа «Роковая страсть», ни имя писательницы ему ничего не говорили.

— Боже мой, — шутливо произнёс Артур, — вы опустились до бульварных романов?

— Я много читаю, — закрыл книгу Писатель. — Это профессиональная необходимость. Я читаю даже бульварные романы. Там тоже можно многое почерпнуть. Правда, они портят вкус… Я даже женскую прозу читаю.

— Почему «даже»? — удивился Артур.

— По той же причине, почему женский футбол никогда не сравняется с мужским, но останется эротическим шоу… Читая женские романы, я вырываю последние листы. Там всегда хеппи-энд, то есть — неправда.

— Да вы настоящий сексист, Писатель!

— Ну почему же… Я люблю женщин. Когда они занимаются своими делами и не лезут на мужскую территорию… Я рассматриваю женщину, как воплощённое предназначение. Это мужчине приходится придумывать себе смысл жизни, женщине он дан изначально.

— Я возможно банальность скажу, — оживился он. — Но первый взгляд мужчины на женщину — это хочет он её или не хочет? И тут не имеет значения интеллектуальный уровень. Это заложено в подсознании, заложено тем, кто разделил людей на мужчин и женщин.

— А это вы к чему вообще?

— Ни к чему, —