По вечерам, пытаясь заснуть, Раиса слышала, как за тонкой стенкой невестка плачется сыну, уговаривает сделать хоть что-нибудь, чтобы облегчить ее тяжелое сосуществование со свекровью.

«Ты не представляешь, как мне тяжело, – говорила она. – Мало мне ребенка, так еще за матерью твоей ходи».

«Потерпи, – обещал сын, – я обязательно что-нибудь придумаю».

Только вернувшись из отпуска на работу, Раиса поняла, как устала. Увидела седину в позабывших о краске волосах, поникшие уголки губ и россыпь новых морщин. Не легких лучиков под глазами, а глубоких рытвин, бороздивших лицо уродливыми оврагами.

«Надо что-то делать», – подумала она.

Решение пришло практически сразу.

«Сдается однокомнатная квартира со всеми удобствами до лета» – это объявление в городской рекламной газете, выделенное тонкой рамочкой, сразу привлекло ее внимание. Связаться с автором объявления труда не составило. Конечно, немного смущало то, что летом придется куда-то перебираться. Но Раиса решила на этом не зацикливаться— мало ли что случится до этого времени. Может, намаявшись с ребенком, Настя станет более покладистой.

Квартира Раисе понравилась, и, хотя хозяйка затребовала оплату за три месяца вперед, отступать она не собиралась. Вечером собрала вещи, всплакнула на дорожку. Хотела успеть до возвращения Вадима – не вышло. Пришлось соврать, что едет на курсы повышения квалификации, от работы послали. Надеялась увидеть в глазах сына хоть каплю сожаления – не дождалась. Погрузил сумку в багажник и даже не поинтересовался, когда мать вернется. Права все-таки народная мудрость о дневной и ночной кукушке.

Первую неделю Раиса с нетерпением ждала звонка сына, а потом стала привыкать к одиночеству. На Новый год попыталась дозвониться – телефон сына не отвечал. А в январе случилась беда – лабораторию, где Раиса проработала без малого четверть века, ликвидировали, как устаревшую и отжившую свой век.

Конечно, начальство с Раисой простилось честь по чести – ламинированная грамота, цветы в гофрированной бумаге, компенсация за неиспользованный отпуск, зарплата за два месяца. Обещали сообщить, как появится подходящая вакансия. Но, видно, обещания забылись быстрее, чем завял подаренный букет.

Зимой найти работу не получилось. Как, впрочем, и весной. Потенциальных работодателей не устраивал возраст Раисы, отсутствие хоть какого-нибудь опыта. Попыталась подработать на стройке маляром, но в первый же месяц упала с лестницы, сломала руку, да так неудачно, что о дальнейшей самостоятельной работе не могло быть и речи.

А тем временем настало лето, а с ним и необходимость освободить квартиру. Куда деваться – отправилась к сыну. Дверь открыла незнакомая женщина с маленьким ребенком на руках. Она сказала, что квартиру эту снимает и хозяина квартиры видит раз в месяц, когда он приходит за деньгами.

Раиса бросилась в институт, но сына не нашла – каникулы. Решила попытать счастья и поехать к сватам в Сорск. Была у них всего один раз – перед свадьбой, дорогу помнила плохо, но все-таки нашла. Лучше бы не ездила – открыла ей Настя. Родители были на работе, в дом Раису невестка не пустила, разговаривала через приоткрытую дверь. Да, квартиру пришлось сдать – надо же на что-то жить. Вадик работает официантом в каком-то баре, на выходные приезжает повидаться с женой и дочкой. На робкую просьбу Раисы хоть одним глазочком посмотреть на внучку Настя ответила категорическим отказом.

– Считайте, что у вас нет внучки, – сказала она и захлопнула перед носом свекрови дверь.

Раиса вернулась домой. Переночевала на автовокзале на лавочке, утром пустилась на поиски жилья, а вечером вернулась на ту же лавочку. Пока спала, у нее украли сумку с немудреными пожитками, телефоном, остатками денег и, что самое главное, документами – паспортом, дипломом, медицинским полисом…

В пятницу она заняла наблюдательный пункт на платформе, откуда шли автобусы на Сорск. Вадика узнала не сразу – сгорбленный, худой, с затравленным взглядом.

– Вадик? Сынок!

– Мама? – Он, похоже, тоже ее не узнал.

– Как ты, родной?

Она обняла сына.

Вадим сказал, что у них все нормально. Только денег нет. Да у кого они сейчас есть? Раиса кивнула, и тут к платформе подкатил автобус на Сорск.

– Я побежал? – В глазах сына стояла такая тоска, что Раиса не могла сдержать слез.

– Беги.

А что еще скажешь? Звони – телефона давно нет. Пиши – некуда. Приезжай – тем более. Но главное – он жив и здоров. Не похоже, правда, что счастлив…

Почти сразу после этой встречи Раиса нашла заброшенный домик в частном секторе. Там и жила. Воды, правда, не было, но купаться и стирать можно в море…

– Так твоя бомжиха еще и моржиха? – попытался сострить Иван.

– Ваня, – с укором произнесла Ася.

– Да Ваня я, Ваня, – подтвердил Рыбак. – Вот только не пойму, почему ты мне рассказываешь эту душещипательную историю? Что по мне, так она сама во всем виновата. Надо было гнать тунеядцев, пока окончательно не сели на шею. А теперь что? Хочешь, чтобы я начистил фишку этому Вадику?

Ася помотала головой.

– А что? Бабе его по голове настучать? Выгнать квартирантку с младенцем из квартиры?

– Вань…

– Колись давай, живо!

Ася посмотрела на жениха глазами тоскливого котенка и наконец решилась:

– Вань, а давай ты приютишь Раису? Жалко же ее…

– Что? – взревел Иван. – Я правильно понял? Ты предлагаешь поселить бомжиху в моей квартире?

– Она не бомжиха. Она Набокова читала…

– Дался тебе этот Набоков! Одно другого не исключает! Да она же ограбила Ларису Мартынову! Сняла с трупа одежду и разгуливала в ней!

– Зато как она ухаживает за ее цветами!

– Отличный аргумент! Вот только у меня нет цветов. Да и Ларисе от ее ухаживания ни тепло ни холодно. Хотя без одежды она тоже не замерзла…

– Вот видишь? Так ты согласен?

– Что – согласен?

– Ну, приютить… Я уже все придумала. Мы поможем ей восстановить документы, устроиться на работу…

– Ася, объясни, пожалуйста, за каким лешим я должен пускать в свою квартиру кого попало? Ладно бы еще за деньги, а так – только дополнительный гемор. Я, конечно, понимаю твое желание… Твой альтруизм… Но не до такой же степени!

– Вань… Понимаешь…

– Пока нет!

– Ванечка, только не сердись, пожалуйста… Просто эта твоя квартира… Мне все время кажется, что ты возьмешь и уйдешь туда. И не вернешься…

Нижняя губа у Аси грустно оттопырилась и задрожала.

– Аська! – Иван оторопел, переваривая сказанное, а потом вихрем сорвался со стула, сгреб ее в охапку. – Дурочка моя! Ну куда же я от тебя денусь? Даже если выставишь за дверь, буду сидеть на лестнице и пугать твоих соседей.