Подхваченные благородным порывом альтернативные стражники вскочили и двинулись к двери, оставив на столе недопитое пиво. Хозяин «Потертого уха» настолько удивился этому, что забыл про деньги.

А такое с кабатчиками случается далеко не каждый день.

Комната была большой, но какой-то неряшливой, словно ее втиснули в здание в последний момент. Хотя в мэрском дворце так выглядели многие помещения, и именно это было далеко не худшим.

На стенах висели плакаты, среди которых выделялся свежий, ярко-оранжевый, с изображением группы престарелых пациентов сумасшедшего дома. Угол около двери занимали пауки, паутина чуть колыхалась на ветерке, проникавшем через приоткрытое окно.

Но даже ветерок не мог уничтожить намертво въевшийся во все запах чернил.

А еще тут имелись столы, или скорее некие деревянные сооружения, похожие на плохо изготовленные гробы.

– Что здесь было раньше? А? – спросил Форн Фекалин голосом холодным, как целая тонна льда.

– Второй отдел департамента отписок и приписок, – сообщил младший клерк, весь круглый и лоснящийся, точно Ванька-встанька. – Все делалось в спешке, и поэтому отремонтировать помещение мы не успели.

Звали клерка Чивас Регал, и работал он в департаменте собственного хозяйства мэрии. Простыми словами, занимался тем, что обеспечивал условия работы другим департаментам.

Подразделения, занимающиеся подобными вещами, во всех мирах и больших конторах ведут тихую паразитическую жизнь. Их сотрудники редко сталкиваются с происшествиями более страшными, чем необходимость срочно объяснить, как и куда сгинуло пять тонн пергамента и почему до сих пор не привезли выпивки и сигар для Главного.

Но сегодня Чивасу Регалу не повезло, и судьба свела его с необычным приказом начальства, а затем и с Форном Фекалином. Новый МЕНТ пугал младшего клерка, и что самое страшное – видимых причин для страха не было.

Но, похоже, в генотип Чиваса затесался осколочек ДНК маленького пушистого зверька, отлично знающего, что означает бесстрастная улыбка на физиономии, покрытой мелкими чешуйками.

И этот осколочек выл, точно сирена на кабине пожарного автомобиля.

Поскольку сейчас таких улыбочек было три. За спиной командира городской стражи виднелись двое его лейтенантов, таких же невысоких, жилистых и бледных.

– Ничего, – сказал Форн Фекалин. – Думаю, никакого ремонта не понадобится. Я надолго не задержусь в этом помещении.

Младший клерк облегченно вздохнул, а МЕНТ про себя отметил, что его поняли неправильно, и улыбнулся – незаметно, одними уголками рта. Да, комната и в самом деле гнусная, но начать завоевание мэрского дворца можно и отсюда.

Важен не дизайн плацдарма, а его наличие.

– Ну, я пошел, – просительно сказал Чивас Регал. – Если что-нибудь понадобится, то меня можно найти в комнате пятьсот два.

И он исчез, точно скользнул в норку. Торопливые проводили его внимательными взглядами.

– Очень хорошо. – Форн Фекалин повернулся к лейтенантам: – Горк, найди главного местного стражника и приведи его ко мне.

Горк Гуралин кивнул и вышел.

– А ты, Ларк, отправишься в штаб-квартиру, примешь доклады вернувшихся патрулей и отошлешь всех сюда. Затем вернешься и расскажешь мне, что творится в этом городе.

Второй лейтенант повторил маневр первого.

Форн Фекалин прошелся по комнате, пытаясь обнаружить стол, который выглядел бы чуть презентабельнее. С тем же успехом он мог выбирать ездовое животное на выставке гиппопотамов.

Пришлось остановиться на том, чья столешница была изрисована и исписана в наименьшей степени. Из надписей на ней МЕНТ узнал, что «Слакса – уродд!», прочел несколько пошлых стихов и определил, что бывший хозяин стола являлся любителем наскальной эротической живописи.

Судя по всему, клерки департамента отписок и приписок развлекались вовсю, украшая рабочие места. От гнева начальства их спасало то, что в обычное время столы покрывал слой документов, такой же толстый, как сало на правильном хохляцком бутерброде.

Форн Фекалин сел за стол и улыбнулся, на этот раз более откровенно.

Ларка можно было никуда не посылать. МЕНТ и так знал, что именно сейчас творится в Ква-Ква. Гномий квартал пребывает в состоянии похмельного пробуждения. Сонные бородатые воители чешут затылки и пытаются вспомнить, куда делись топоры и что вообще произошло вчера?

Но вот в других районах намечается кое-что более интересное…

Город бурлит от возмущения, и крышка на котле народного гнева начинает сердито дребезжать. В тысячах разумов возникают одни и те же мысли, и эти мысли скоро перейдут в действия.

В те самые, которые обычно именуют «бунтом» или «вооруженным восстанием».

Кое-кто захочет показать нынешней власти, что она сильно не права, кто-то – просто пограбить вволю, но все возьмутся за оружие и отправятся туда, где смогут его применить.

Это случится, поскольку он, Форн Фекалин, сделал все, чтобы это случилось.

Ведь на волне народного гнева так легко вознестись к самым вершинам, туда, куда иначе не добраться. А сотня-другая трупов и десяток сожженных домов – это ерунда, не заслуживающая внимания. Кто вспомнит о них через год? Никто. Здания легко построить новые, а убыль населения в Ква-Ква возобновится за пару дней.

Скрип двери оторвал МЕНТа от приятных размышлений.

– Я тут привел кое-кого, – сообщил Горк Гуралин, просовывая голову в открывшуюся щель. – Впускать?

– Давай.

Форн Фекалин уже заменил все посты внешней охраны на свои.

Теперь настал момент показать дворцовой страже, кто здесь хозяин.

Белый храм появился из-за горизонта медленно и плавно. Словно холм, на вершине которого располагалось святилище, выдавился из недр земли. Не хватило только приятной музыки.

– Вот и оракул, – сказал Арс Топыряк. – Быстро мы до него добрались. Хотя я слышал, что эта штуковина мотается по всему Лоскуту и появляется там, где ищущим помощи оракула проще всего до нее добраться.

– Это что, типа, на колесиках ездит? – с сомнением проговорил Рыггантропов.

– Нет… – Арс подумал и решил, что объяснить концепцию флюктуативного притяжения замкнутого континуума внутри пространства-времени так, чтобы ее понял двоечник, не сможет, и сдался. – Да, что-то типа того.

Тили-Тили замахал ушами и задумчиво засвистел.

– Да, я слышал эту пословицу, – кивнул Топыряк. – Все дороги ведут в Дурьфы. Хотя думал, что это метафора. А оказывается, ее область действия просто ограничена одним Лоскутом.

Когда студенты подошли ближе, стало ясно, что храм строил близкий родич того архитектора, что некогда возвел Магический Университет, и что они вместе курили какие-то забавные травки. Храму не хватало монументальности МУ, но, с другой стороны, он не должен был удерживать в утробе сотни одержимых молодежным вандализмом студентов.