Однако Heeren XVII не всегда так отрицательно относились к поощрению эмиграции, как это утверждал де ла Кур. Если их поддержка амбициозных планов Куна длилась недолго, то позднее они с пониманием отнеслись и активно поддерживали (на некоторое время) более умеренный план Яна Мацуйкера по колонизации в Батавии и на Цейлоне. На ранних этапах своей колониальной карьеры Мацуйкер открыто восторгался португальской системой продвижения колонизации путем поощрения белых мужчин жениться на азиатских и евроазиатских девушках и селиться на Востоке. Дети от таких смешанных браков, утверждал он, более акклиматизированы, чем родившиеся от чисто европейских родителей, и спустя два-три поколения внешним видом они мало отличались бы, если отличались бы вообще, от чистых нидерландцев. Мацуйкер признал, что в настоящее время многие из этих полукровок довольно-таки далеки от совершенства, но это он приписывал их плохому домашнему воспитанию, где рабство было в порядке вещей, а не какому-либо наследственному расовому дефекту. Средством для исправления такого положения дел, добавлял он, являлось обеспечение детей хорошими школами и надлежащий надзор за ними со стороны родителей. Мацуйкер настаивал, что при достаточной протекции со стороны высших должностных лиц компании, чего до сих пор явно не наблюдалось, свободные бюргеры могли стать сапожниками, портными, кузнецами, оружейниками, ювелирами, плотниками, каменщиками и хирургами. Он даже утверждал, будто они могут конкурировать с китайцами в занятии сельским хозяйством. Также Мацуйкер заявлял, что худшими врагами свободных бюргеров являлись старшие чиновники компании, поскольку они оказывали протекцию своим собственным китайским и азиатским конкурентам за «комиссионные» и взятки, которые получали от последних.

Во время своего губернаторства на Цейлоне (1646–1650) Мацуйкер попытался применить свою теорию колонизации на практике, но обнаружил, что свободные бюргеры не способны ни в чем конкурировать на равных с местными «маврами» — мусульманскими торговцами. В этот период его пропаганда колонизации через смешанные браки активно поддерживалась Heeren XVII, но даже при этом к тому времени, как Мацуйкер оставил службу в феврале 1650 г., на острове насчитывалось всего 68 женатых свободных бюргеров. Его преемник Корнелис ван Киттенстейн принадлежал к конкурирующему и более распространенному течению, которое утверждало, что голландские поселенцы никогда не будут выполнять в Азии какую-либо тяжелую работу и что их жены, коренные или полукровки, обладают врожденными порочностью и безнравственностью. После того как в 1656–1658 гг. у португальцев отбили Коломбо и Джафну, около 200 голландцев женились на женщинах индийско-португальского происхождения, оставшихся, добровольно или по принуждению, на острове. Завоеватель Джафны Рейклоф ван Гуне, впоследствии долгое время правивший прибрежными районами Цейлона, оказался еще одним восторженным сторонником голландской колонизации. Ввиду нехватки белых жен для свободных бюргеров он готов был снисходительно относиться к межрасовым бракам с сингальскими, тамильскими и евроазиатскими женщинами. Однако ставил условием, что дочери от таких брачных союзов должны выходить замуж за нидерландцев, «дабы наша раса вырождалась как можно меньше».

Несмотря на усилия таких влиятельных людей, как Мацуйкер и Рейклоф ван Гуне, и даже несмотря на одобренные Heeren XVII «скромные подъемные» размером в два-три месячных жалованья всем солдатам или морякам, которые женятся на «местных женщинах» на Цейлоне, достигнутые к концу XVII в. результаты оказались более чем обескураживающими. Они ясно показали, что голландская колонизация Востока по португальскому образцу провалилась. Большинство свободных бюргеров не смогли обеспечить себе достойную жизнь или пробиться в благополучный зажиточный средний класс. Как мрачно отметил Рейклоф ван Гуне, на Цейлоне, как и в остальных местах, единственным занятием, к которому они относились с великим энтузиазмом, оказалось содержание таверн. Во всех остальных сферах торговой и коммерческой деятельности свободные бюргеры не могли сравниться с азиатскими конкурентами, а в своих собственных жилищах они так и не смогли справиться с сильным индийско-португальским и азиатским влиянием, привнесенным и сохраненным их женщинами. Другими словами, свободные бюргеры не смогли развиться в голландскую по своей сути колонию и сформировать ядро «Новой Голландии» на Яве, Цейлоне (Шри-Ланке) или Формозе (Тайване).

Критики подобных неудачных схем колонизации были склонны приписывать ее неудачу исключительно привычке к пьянству и разврату (или лени и расточительству) тех самых голландцев, хотя это не совсем справедливо. Во-первых, экономические интересы колонистов часто сталкивались с интересами компании, и, когда такое случалось, естественно, превалировали последние. Несмотря на то что Heeren XVII периодически поощряли свободных бюргеров разными мелкими подачками, они так и не смогли себя заставить предложить поселенцам какие-либо действительно привлекательные стимулы, как, например, участие в торговле пряностями или в более прибыльных торговых рейсах в Японию, Бенгалию, Сурат и Персию (Иран). Во-вторых, от свободных бюргеров трудно было ожидать эффективной конкуренции с азиатскими купцами и странствующими торговцами, которые куда лучше знали религию, языки, предрассудки и среду обитания своих соотечественников. Пытаясь помочь свободным бюргерам, власти в Батавии и на Цейлоне порой издавали дискриминационные законы, направленные против местных торговцев, однако они не могли заходить слишком далеко, поскольку сами до некоторой степени зависели от сотрудничества и услуг китайских и мусульманских купцов. Более того, подобные распоряжения легко обходились посредством предусмотрительно данной судье взятки, как это обнаружил Ставоринус, когда пожаловался на китайского владельца игорного заведения официальному лицу в Батавии. «Я ничего не могу поделать, — отвечал последний, — китаец, понимаете ли, все отрицает». «И это, — добавил раздосадованный Ставоринус, — был единственный ответ и единственная сатисфакция, которой в данном случае можно было добиться от исполнителя закона, как я убедился на собственном опыте». Что касается занятий сельским хозяйством, то шансы бывших солдат-европейцев на успешную конкуренцию с китайцами, яванцами, тамилами, сингалами и малайцами в изнурительном труде на рисовых полях под тропическим солнцем казались более чем призрачными. Неудивительно, что усилия генерал-губернатора, барона Густава Вильгельма ван Имгофа, по расселению немецких крестьян в прибрежной зоне Цейлона не принесли долгосрочного результата. Те из свободных бюргеров, кому удалось разбогатеть, — а некоторые из них, особенно в Батавии, сколотили себе состояние, — были бывшими служащими компании, вышедшими в отставку после того, как уже нажили капитал и приумножили его путем ростовщичества или вкладывая деньги в частную торговлю.

Что касается того, чтобы убедить азиатских и евроазиатских женщин отказаться от своих индийско-португальских культурных обычаев и принять голландский образ жизни, то тут неудача голландских свободных бюргеров и служащих компании просто очевидна. По-видимому, предупрежденные предыдущим опытом португальцев по части межрасовых браков Heeren XVII строго настаивали (в 1641 г.), чтобы голландцы, желавшие жениться на азиатских женщинах, выбирали себе невест из высших каст или с хорошим социальным положением. Что было проще сказать, чем сделать. Такие женщины, будь то индуистки, буддистки или мусульманки, жили в таких обществах, в которых брачные узы допускались исключительно внутри четко определенных социальных групп. За исключением, возможно, некоторых японских и китайских буддистов, любая азиатская женщина, вышедшая замуж за человека не своего народа, касты или религии, лишалась всех прав на уважение и поддержку своей семьи и соотечественников — точно так же, как если бы европейская женщина по собственной воле вышла замуж, допустим, за турка, индийца или индонезийца. Поэтому голландцам на Востоке волей-неволей приходилось брать себе жен, наложниц или сожительниц из числа или евроазиатских женщин, или происходивших из низших классов или рабов, как это делали до них португальцы. Более того, Heeren XVII поставили условием, что их служащие могут жениться только на кальвинистках, а такое ограничение автоматически исключало женщин из азиатских высших сословий, крайне редко принимавших христианство.