Эдварду приходиться несколько раз поморгать глазами, поскольку его зрение становится нечетким из-за скопившихся в них слез.

— Ну все, милая, все, — шепчет Эдвард, щекой прислонившись к макушке Наталии и водя обеими руками по ее спине, пока та прижимается к его груди, к которой прикладывает ладонь. — Я рядом. Я помогу тебе. Я никуда не уйду и помогу тебе забыть все плохое. Все будет хорошо. Я обещаю.

Тихий, мягкий, низкий и приятный голос Эдварда действует на Наталию чудесным образом. Девушка с трудом берет себя в руки и начинает потихоньку успокаиваться, однако почувствовав себя немного лучше после того, как она выплакала свои эмоции. А поскольку Эдвард пообещал остаться и стать для нее кем она только захочет, Наталия уже не так сильно сжимает его в своих объятиях и просто наслаждается тем теплом, что он ей дает. Пока сам мужчина все еще остается напряженным. Он не знает, что значит быть абсолютно расслабленным, поскольку всю жизнь находится в подобном состоянии и никогда не испытывал настоящей легкости.

Проходит достаточно много времени до того, как Наталия более-менее приходит в себя и сама отстраняется от Эдварда, чтобы привести в порядок свои волосы и лицо. Мужчина сначала внимательно наблюдает за ней и мягко гладит ей предплечья, а затем он обеспокоено спрашивает:

— Ну что? Чувствуешь себя лучше?

— Да, мне уже лучше, — тихо отвечает Наталия, заправляет прядь волос за ухо и с легкой улыбкой переводит свои красные, мокрые глаза на Эдварда. — Спасибо большое.

— Ну что ж… — Эдвард пожимает плечами. — Раз тебе уже лучше, то… Думаю, нам следует попытаться поговорить еще раз…

— А потом опять разбежимся в разные стороны? — тихонько усмехается Наталия.

— Ну уж нет! — уверенно отвечает Эдвард. — На этот раз я никуда не уйду. И тебе не позволю уйти просто так.

— Я действительно хочу, чтобы ты остался. Это не попытка привлечь к себе внимание и разжалобить тебя. Это мое искреннее желание. Мои настоящие чувства.

— Я верю тебе.

— Значит, ты и правда никуда не уйдешь?

— Никуда, — с легкой улыбкой отвечает Эдвард, мягко берет лицо Наталии в руки, гладит ей щеки и аккуратно вытирает слезы под ее глазами. — Все, не надо больше плакать. Вытри слезы и расслабься. Я уже сказал, что никуда не уйду.

Глава 119

— Это уже лучше, — слегка улыбается Наталия и тихо шмыгает носом. — Определенно почувствовала небольшое облегчение.

— Надеюсь, что мы почувствуем еще большее после того, как поговорим.

— Ну… — Наталия быстро окидывает то, что находится вокруг нее, постоянно поправляя свои волосы. — В таком случае я согласна предпринять вторую попытку разобраться во всем.

— Вернемся к тому мостику, на котором мы сидели?

— Идет.

— Тогда вперед…

С этими словами Эдвард указывает рукой в сторону, как бы позволяя Наталии идти вперед. А как только она сдвигается с места, то он следует за ней и приобнимает ее за плечи, хоть и почувствовав некоторое облегчение, но за все это время ни разу не улыбнувшись во все тридцать два зуба. Девушка с удовольствием тянется к нему, как к чему-то родному и теплому, изредка улыбаясь уголками рта и чувствуя, что ей становится намного лучше, пока этот человек находится рядом и делится с ней своим теплом. Молодые люди быстро подходят к озеру и идут до края деревянного мостика, не обращая внимание на то, как подошва обуви Наталии снова издает негромкие звуки. Не обращают внимание на и то, что на улице немного стемнело, а ветер немного усиливается.

Эдвард и Наталия практически одновременно присаживаются и свешивают ноги вниз. Если в первый раз они держали небольшую дистанцию, то сейчас садятся гораздо ближе друг к другу. Мужчина приобнимает девушку за предплечья и поглаживает ей плечи, пока та просто прижимается к нему поближе, а потом немного неуверенно кладет голову ему на плечо и мягко гладит его руку, что лежит у него на колене, не заметив, что тот улыбается уголками рта. Несколько секунд никто ничего не говорит. Эдвард с грустью во взгляде смотрит куда-то вдаль, а Наталия прикрывает глаза и всей душой наслаждается чувством безопасности и мыслью, что она находится рядом с человеком, которого до сих пор искренне любит. Но вскоре мужчина прерывает молчание, все еще рассматривая казалось бы вечно тянущееся озеро и серые облака:

— Мне безумно стыдно за все ужасные поступки, которые я совершил. И за все слова, которые когда-либо кому-то наговорил. Когда вспоминаю об этом, меня начинает трясти. — Эдвард замолкает на пару секунд, мягко гладя плечо Наталии. — Сейчас я бы многое отдал ради того, чтобы попытаться если не повернуть время назад и исправить свои ошибки, то хотя бы попытаться извиниться перед теми, кого обидел. Будет не так паршиво, если я просто попробую.

— Я верю тебе, — тихо отвечает Наталия. — И прекрасно понимаю. Ведь есть много вещей, за которые мне тоже очень стыдно… Я тоже хочу сделать все возможное, чтобы исправить свои ошибки…

— Говорят, во всем происходящем можно найти какие-то плюсы. Хоть в том, что произошло, ничего хорошего нет, теперь мы хотя бы знаем всю правду. Единственная хорошая вещь и заключается в том, что теперь нет смысла гадать, что произошло, и все знают те скрытые от них секреты.

— Отчасти правда. Вроде и не чувствуешь никакого облегчения, а вроде все равно как-то стало легче.

— А еще мне кажется, что это объединило нас всех и заставило действовать сообща, несмотря на обиды. Хотя бы на некоторое время мы сумели стать командой.

— Мне кажется, мы объединились не только потому, что хотели покончить с этой историей, — задумчиво предполагает Наталия. — А также потому, что действительно любим тех, с кем объединились.

— Это верно. Думаю, в глубине души каждый из нас беспокоился друг о друге.

— Лично я не стала бы помогать человеку, которого терпеть не могу. Мне было бы наплевать на такого. Смерти не желала бы — это плохо. Но и спасать тоже не стала бы.

— Я бы и сам не стал помогать тому, кого на дух не переношу. И даже не подумаю защищать его. Ибо помогаю только тем, кого я люблю, уважаю и считаю важным себе.

— Это о твоей семье?

— Ради нее я бы пошел на любые жертвы.

— Я поняла это. Помня, как ты защищал своего брата, когда мы трое были в доме твоего дяди.

— По-твоему я должен был оставаться в стороне, когда этот старой болван грозится уничтожить его? Да я глотку был