– Немного. Сейчас во всех школах есть уроки немецкого.

– Хороший был бы старт.

– Я с ним поговорю. Мальчики в этом возрасте тяжело воспринимают разлуку с друзьями.

– Да, обсудите. Он парень благоразумный, сам поймет все преимущества. И сводите его туда – покажете лаборатории, оборудование, спортивные площадки и все такое прочее…

Накануне Дуглас провел большую часть вечера, репетируя, как подвести Келлермана к разговору о Гарри. Но все это не потребовалось, Келлерман поднял вопрос сам.

– А что там за история с вашим замечательным сержантом? Что за слухи о его аресте?

– Да, сержант Вудс арестован, сэр. И содержится тут рядом, в четвертом управлении.

Дуглас давно знал, что «четвертым управлением» иносказательно именуют гестапо.

– Сами знаете, у четвертого управления особые привилегии. Мое влияние на этих джентльменов несколько ограниченно.

– Вот как, сэр…

– Да, все-таки они держат прямую связь с рейхсфюрером СС в Берлине.

– Даже в условиях военного положения?

– Арчер, ну не думайте же, что вы самый умный. – Генерал Келлерман болезненно поморщился. – Я и мои люди подчиняемся военному командованию Великобритании только в вопросах, касающихся поддержания правопорядка. Все, что касается структуры и организации управления, остается неизменным. Четвертое управление по-прежнему подчиняется напрямую Берлину. Так же, как и ваш штандартенфюрер Хут. И так же, как ваш сержант Гарри Вудс. Теперь вы понимаете, каково мое положение?

– Вы не можете вмешаться, сэр?

– Нельзя влезать в семейные склоки. Разве не это внушают начинающим полицейским во всем мире?

– Вряд ли сержант Вудс поставил четвертое управление в известность о том, что получает приказы из Берлина. Штандартенфюрер Хут недвусмысленно дал понять, что наша работа совершенно секретна.

– Вы про эту вашу историю с учеными?

– Да, сэр.

– И правильно. И молодец ваш доктор Хут. Прекрасный молодой офицер. Горжусь тем, что он у меня работает. – Келлерман энергично покивал головой и, объявив таким образом себя не только начальником Хута, но и его доверенной фигурой, чуть приглушил расточаемую в его адрес лесть: – Конечно, иногда он не в меру рьян и уперт, но… все-таки нужно учитывать специфику вверенной ему задачи.

– Конечно, сэр.

– Понимаю, вы очень переживаете за Вудса. Думаю, мне следует отменить поездку в Германию на выходные. Пошлю за штурмбанфюрером Штраусом, пусть он мне все расскажет об аресте. – Келлерман покрутился в кресле, одним из своих брогов отталкиваясь от пола, а другой поставив на подножку; весь его вид демонстрировал погруженность в глубокие размышления. – А какого рода отчеты подавал сержант Вудс?

– Желтые листки с номерами досье в Берлине.

– Да-да, я так и думал. Ну что ж, мне бы в голову не пришло совать нос в ваше сверхсекретное расследование, но вряд ли пара желтых листков с цифрами выдаст кому-то что-то лишнее. Правильно я говорю?

– Правильно, сэр.

«Желтыми листками» называлась тонкая папиросная бумага для пишущих машинок. Отчеты Гарри были чистой формальностью, обоснованием того, что он не зря просиживает штаны на службе. Они не содержали ни имен, ни дат, ни адресов, лишь номера досье, хранящихся где-то в далеком берлинском архиве. И все же Дуглас сразу понял, к чему ведет Келлерман. Эти желтые листки будут для гестапо однозначным свидетельством, что отчеты Вудса – так же, как и отчеты самого Дугласа и Хута – отправляются прямиком в Берлин.

– Тогда принесите мне пару этих желтых листков, чтобы я сунул их под нос Штраусу. А вызову я его… – Келлерман заглянул в ежедневник. – А вот, пожалуй, сегодня в одиннадцать. – Он закашлялся, постучал себя кулаком по груди и пожаловался доверительным тоном: – И ведь все это – очередная попытка копнуть под меня.

– Вот как, сэр?

– Ну да. «Старый болван Келлерман пригрел в главном штабе полиции врагов государства». Так и скажут.

– Я надеюсь, что нет, сэр.

Келлерман вздохнул и с усталой улыбкой поднялся на ноги.

– Ну альтернатива еще хуже. «Старый предатель Келлерман прячет у себя врагов государства». Сами видите, по какой опасной дорожке приходится ступать. – Он подошел к камину и стал глядеть на жарко пылающие угли. – Вы уж простите меня, старика, что докучаю вам жалобами. Просто вы тут один из немногих, кто поймет и посочувствует. И не станет зря об этом болтать.

– Спасибо, сэр.

Дуглас тоже встал, поняв деликатный намек, что ему пора удалиться. Келлерман проводил его к выходу и предупредительно открыл дверь. На прощание он пожал Дугласу руку. Необычный способ завершать рутинную встречу с подчиненным; возможно, Келлерман был уверен, что у англичан так принято.

Дверь в смежный кабинет Хута была распахнута настежь. Штандартенфюрер сидел за столом и читал официальный еженедельник СС «Дас шварце кор» – правда, держал его так, словно только что схватил со стола и открыл где попало.

– И что Келлерман намерен предпринять по поводу сержанта Вудса? – спросил он, едва завидев Дугласа.

– Выяснить подробности у штурмбанфюрера Штрауса.

– Выяснить подробности у штурмбанфюрера Штрауса?! – эхом повторил Хут, ахнув в притворном удивлении. – Так я могу сам изложить вам некоторые подробности, не прибегая для этого к помощи штурмбанфюрера Штрауса. Вот вы знаете, например, что имя сержанта Вудса попало в списки по прямому распоряжению генерала Келлермана?

– Неправда! – выдохнул Дуглас.

– Послушайте, Арчер, за годы работы в полиции вы должны были научиться чуять, когда из вас тянут что-то под давлением.

Дуглас молчал.

– Ну что старый хрыч вам предложил? Загородный дом? Продвижение по службе? Вряд ли женщин, вы не из этой публики…

– Ничего он мне не предлагал.

– Я вам не верю.

– Вы непосредственный начальник Гарри Вудса и единственный, кто может добиться его освобождения, ссылаясь на приказы рейхсфюрера, – холодно произнес Дуглас.

Хут закивал с самым серьезным видом.

– Да-да, и как только я это сделаю, гестапо возьмет и меня – проверить, не являюсь ли я сообщником. Потом они собьют замок с несгораемого шкафа, прочитают все конфиденциальные материалы… Конечно, меня отпустят с миллионом извинений за досаднейшую ошибку, однако все, что я собрал на Келлермана, пропадет без следа.

– Но Келлерман говорит, что гестапо управляется напрямую из Берлина.

– Слушайте… – Хут перегнулся через стол. – Откройте мне секрет, вы до сих пор на Рождество носок под елочку вешаете? – Он нервно сплел пальцы и хрустнул костяшками. – Генерал Келлерман арестовал вашего друга, чтобы заставить вас предать меня. Чем быстрее вы это поймете, тем быстрее мы сможем объединить усилия и сбросить старого хрыча.