просто прекрасно, но тут раздался какой-то шум, треск веток, как будто с высоты упало что-то тяжелое, потом чей-то крик, оглушительно засвистел судья, и все остановилось. Поднялась суматоха, паника, все куда-то побежали. Николай повертел головой по сторонам и тоже побежал вместе со всеми.

Леонид дал себе слово вести себя как настоящий друг и образцовый болельщик. Он совершенно не разбирался в волейболе, помнил только, что там нужно «гасить» удары, и пару раз крикнул Коле поддерживающие слова — как на настоящем матче. Он совершенно не следил ни за ходом игры, ни за счетом, зато сердце у него каждый раз уходило в пятки, когда ему казалось, что в Колю слишком быстро летит опасный мяч или что тот слишком высоко подпрыгивает. Нет, это просто невозможно, подумал он, это не спорт, а сплошные нервы. А если инфаркт? А вдруг инсульт? Что он скажет Тамаре? Как он объяснит это детям? Он сунул руку в пакет и на всякий случай стал искать валидол — не для Николая, для себя. И отвернулся, чтобы немного прийти в себя от напряженного зрелища, — сразу за площадкой начинался пляж, а за ним серебрилось ярко-синее море. Он улыбнулся, подставил лицо солнечным лучам (ну и пусть обгорит, смерть от ультрафиолета — не самое ужасное, что могло с ним случиться) и закрыл глаза. А когда открыл, то… нет, ему не могло показаться дважды. Он снова увидел ту самую девушку, которую видел тогда в аэропорту. Это была его Лидочка! Точь-в-точь она! Такая же юная и ничуть не изменившаяся. Он снова крепко зажмурил глаза и помотал головой — может, это видения или галлюцинации? Открыл глаза — девушки не было. Стоп! Исчезнуть она не могла. Куда же она подевалась? Куда она могла так быстро уйти? Ему, в конце концов, привиделся не караван верблюдов и не дворец Шахерезады, а вполне конкретный человек. Волейбольный матч привлек много болельщиков, и они закрывали Леониду обзор. Он попытался встать на носки, вытянуть шею, крутил головой, но нет, девушка словно растворилась в воздухе. Он быстро посмотрел по сторонам и увидел пластиковый стул, который кто-то оставил без присмотра. Он быстро подтащил хлипкий стул к широкой каменной стенке между пляжем и зеленым парком и вскарабкался на нее. Теперь ему было видно весь пляж. Сердце стучало, дыхание сбилось, он вытащил из кармана солнцезащитные очки и надел поверх своих очков для дали. Точно! Вон же она! Леонид сделал пару шагов вправо по горячим камням. Это точно была та же самая девушка, а с ней пожилая женщина, они медленно шли вдоль моря, девушка время от времени забегала в воду, опускала в волны ладони, потом возвращалась, что-то говорила своей спутнице и смеялась, а пожилая женщина шла очень спокойно, но не потому, что ей было тяжело идти, ее походку нельзя было назвать старческой, она как будто наслаждалась каждым шагом, смаковала море и песок под ногами. Она шла босиком, в одной руке несла босоножки, на ней был длинный светлый сарафан, он развевался на ветру, на голове — шляпа с большими полями. Ее походка и фигура не показались ему знакомыми, но вдруг женщина остановилась, на минуту повернула голову и показала девушке что-то, вытянув вперед руку. И вот этот жест! Он был как будто вспышкой, как будто солнце вспыхнуло в сто раз ярче. Леонид знал его, этот жест. Он узнал эту руку. Он кинулся бежать, забыв обо всем на свете, но тут же оступился и рухнул с каменной стенки вниз.

— Доктор! Да где же доктор? Нам срочно нужно доктора! Девушка, вы меня слышали? Моему другу совсем плохо, ему никто даже не помогает. Да что вы такое говорите, я ничего не понимаю! Инглиш, инглиш, плиз! Доктора! Шимды? Какие такие шимды? Нет, ты посмотри на нее, взяла и ушла, ну какова нахалка! И никому дела нет, что человек истекает кровью, что у него страшные травмы! Может, вообще несовместимые с жизнью!

— Коля, прекрати! Прекрати сейчас же! Какие несовместимые травмы? Ну что ты поднял панику? Сказали же, доктор сейчас придет, они должны посмотреть, что там на рентгене.

— На каком рентгене? Я же настаивал на полном МРТ! На комплексном обследовании всего твоего организма! А вдруг у тебя внутренние кровотечения? Ну-ка, посмотри на меня! Погоди, я надену очки. Так и есть, у тебя один зрачок больше другого. А можешь высунуть язык? А улыбнуться? Нет, на инсульт не похоже. Господи, это я во всем виноват! Из-за меня ты весь покалечился. Стал инвалидом!

— Коля, уймись! Где я покалечился? Каким инвалидом? Ну, пара ссадин да нога. Но она даже не болит, я думаю, там от силы вывих. Просто немного припухла.

— Ты что? Что ты такое говоришь! Ты бредишь! Ты же весь в крови. Ты истекаешь кровью!

— Я просто локоть ободрал, там такой колючий куст внизу оказался.

— А лицо?

— А что с лицом? Я не видел.

— И лучше тебе не видеть, Леня, милый. Огромная ссадина, огромная! Господи, наверняка еще столбняк! Тебе делали прививку от столбняка?

— Делали мне все прививки, угомонись.

— Смотри, как раздуло ногу! Можешь пошевелить? Там наверняка перелом со смещением, а в нашем возрасте это теперь никогда не срастется. Это все! Я так и знал. Голеностоп под замену. Леня, ты только не переживай, я все тебе оплачу. Я куплю тебе новый голеностоп. Самый лучший.

— Давай тогда уж и тазобедренный сустав, раз ты взялся шиковать.

— А что, у тебя болит бедро? Ты сломал шейку бедра? Ты сказал об этом доктору? Они сделали рентген? Шейка бедра — это совсем плохо. Но ничего, мы полетим в Германию, и там тебе сделают операцию в лучшей клинике! Мы поставим тебя на ноги. Конечно, в этой глуши никто ничего не умеет, тут даже доктора нет. — Николай опять высунулся из палаты. — Девушки! Мисс! Где доктор? Доктор! Нам нужен доктор! Срочно!

— Коля, угомонись! Я тебя прошу! Ты сейчас доведешь себя до сердечного приступа.

— И поделом мне! Из-за меня пострадал лучший друг. Ох, надо было мне тебя слушать, ты же меня отговаривал от этого волейбола, будь он неладен.

— Да я сам виноват! Сядь, пожалуйста, ничего ужасного не случилось.

— Как же не случилось? Переломы, множественные переломы.

— Я же сам туда залез, дурак старый.

— А зачем, кстати, ты туда залез? Видео хотел снять, да? Я так и подумал.

Леониду оставалось только кивать и пожимать плечами. Не мог же он признаться, что у него опять было видение.