– Вот это да, молодец. – Тори поймала себя на том, что сказала это как-то вяло, и попыталась улыбнуться. Глотнула из своего бокала. – А теперь что?

– Ну… – Вива замялась. – Теперь я попробую, чтобы дети из приюта, где я работаю, рассказали своими словами печальные истории их жизни.

– Господи, – сказала Тори. – Как интересно.

– Но признайся, – сказала Роза, – что смотреть на них, должно быть, страшно тяжело, на этих бедных малышей.

– В том-то и дело, – у Вивы загорелись глаза, – и вот почему я рада, что работаю там! Ведь так, как я первоначально планировала, почти ничего не вышло – сплошные недоразумения. А те дети – они нищие, но полны жизни, полны надежд. Они смеются гораздо чаще, чем мы, даже чаще, чем английские дети… Да, я белая и должна им помогать, но иногда я их почти что ненавижу – за их нищету, за беспросветную нужду, ведь у них вообще ничего нет. Вот я и думаю про всю ложь, все наши увертки, с помощью которых мы упрощаем себе жизнь, раскладывая людей по клеточкам с надписью «черное», «белое», «хорошо», «плохо», когда мы все – жертвы собственных предрассудков. Вот пример: в приюте работают две женщины из какой-то высокой касты, так они никогда не едят вместе со мной. В их глазах я грязная, я неприкасаемая. А вот другой пример: у нас живет маленькая мусульманская девочка, и ее многие притесняют из-за ее религии, а мы ничего не можем с этим поделать. В этой стране такие глубокие, давние противоречия.

– Ах! – Роза сложила салфетку и аккуратно заправила ее в серебряное кольцо. – Я восхищаюсь тобой. Я бы так не смогла.

– Смогла бы, – возразила Вива. – По сути, моя жизнь намного проще, чем ваша. Это вопрос выбора.

«А-а, выбора», – подумала Тори. Она была слишком погружена в себя, чтобы внимательно слушать всю речь Вивы, но какую-то часть она уловила и снова расстроилась. Что она сделала, реально сделала за последние четыре месяца? Абсолютно ничего, только похудела, потом снова растолстела, утратила девственность, ходила на бесчисленные вечеринки и, наконец, вляпалась в эту жуткую проблему.

– Ну а у тебя как дела, Тори? – Вива глядела на нее поверх бокала.

– Ой, тут у меня была масса развлечений, – рассеянно ответила Тори. – Целая куча – просто восторг!

Она в самом деле не могла пока еще рассказывать о себе – особенно в тот момент.

Они пили кофе на веранде и немножко мятного ликера – в память о былом, хотя Тори чуточку опьянела. Пока они ели, слуги зажгли огненную дорожку из маленьких светильников вдоль садовой дорожки, и теперь их огоньки мерцали до самого моря. До веранды доносился нежный, шелковый плеск волн.

– Тори, как тебе повезло, что ты живешь здесь, – блаженно вздохнула Роза. – По-моему, это самый замечательный дом, какие я видела в своей жизни.

Из глаз Тори брызнули слезы. Она сунула руку в карман платья и вытащила листок бумаги.

– «Императрица Индии», – прочла вслух Тори. – Мисс Виктория Сауэрби, 25 мая. Одинокая».

Роза озадаченно смотрела на билет, крутила его в руках.

– Ох, Тори, я этого не перенесу, – спокойно сказала она. – А ты так мужественно держалась весь вечер.

Мать постоянно напоминала Тори, что плакать при посторонних нельзя, что так делают только полные неудачники, но тут Тори разрыдалась – бурно, с подвываниями, – ведь она столько всего натворила…

Подруги сели возле нее, держали ее за руки.

– Простите, – всхлипнула она напоследок. – Вот я разнылась и испортила всем вечер. Ведь я знала, что рано или поздно мне придется уехать, но почему-то надеялась, что мать про меня забудет – ведь я должна была уехать еще в марте. – Она прерывисто вздохнула и вытерла глаза.

Роза предложила Тори подняться в ее спальню, потому что неподалеку слонялся ночной слуга, и она видела, каким любопытством сверкали его глаза.

– Доброй ночи, Пандит. Доброй ночи, Арун! – весело крикнула Тори, поднимаясь наверх, словно не знала никаких забот.

В спальне было слишком жарко. Подруги вышли на балкон и сели на ротанговые кресла – Тори посередке, Вива с Розой – по бокам. Они сняли чулки и блаженствовали, подставив босые ноги под дувший с моря ветерок.

– Так что же случилось с Олли? – спросила Роза. – Я ведь точно знаю, – сообщила она Виве, – что он был абсолютно без ума от Тори.

Тори была благодарна Розе за эти слова.

– Понимаешь, – объяснила она Виве, – у меня был поклонник по имени Оливер, он работает тут биржевым брокером. Мы встретились на вечеринке в Тадже, и у нас была безумная любовь. Речь шла о помолвке.

(Ну, насчет безумной любви она приукрасила, но сейчас ей так больно, что пускай хоть это ее утешит.)

– Я сидела на строгой диете и невероятно похудела, – заверила подруг Тори, словно иначе они бы не поверили. – Мы потрясающе провели несколько недель – ну, там разные пикники, вечеринки, купание в море при луне. Он дарил мне подарки – цветы, украшения, баночку красного крема для обуви.

– Красного крема для обуви! – в унисон воскликнули Вива и Роза.

– Ну, ты знаешь, как я люблю красную обувь, – объяснила Тори Розе. – И я не знаю, знаешь ли ты, но тут не достанешь нормального обувного крема, а Олли знал нужного человека. Ох, он был такой веселый! – Тори нелогично взвыла.

Потом еще раз вздохнула и высморкалась. Конечно, здравомыслящая часть ее рассудка всегда знала, что Олли, с его пышной шевелюрой и смокингами, набитыми сигаретами и билетами ставок, был подлецом, и в этом тоже состояла его привлекательность. Кому нужны эти мелкие чиновники с белыми ногами и жесткими волосами на коленях? Но проблема с Олли была в том, что веселье никогда не прекращалось, или, как сказала Си, его смокинг никогда не висел в гардеробе – странноватое заявление со стороны Си, не работавшей ни одного дня в своей жизни.

– Что же случилось потом? – спросила Роза. Рой зеленых насекомых с шипением расстался с жизнью на лампочке торшера возле кресла Тори. Роза подняла их и аккуратно выкинула за перила балкона.

– Ну, мы пошли на потрясающую вечеринку в «Тадж-Махал», в чудесную ночь на полнолуние. На террасе горели свечи. Луна была огромная. Он сказал мне, что я самая красивая девушка на вечеринке и что он любит меня. – Тори с вызовом поглядела на них: это была ее история, и она рассказывала ее так, как хотела, и кроме того, потом было много обид.

– Си оставила меня там. Сказала, что домой меня отвезет Олли, и вообще, я абсолютно не уверена, что у нее самой не было романчика – она ушла с другим мужчиной. А мы с Олли сели в тонгу и прокатились по ночным улицам, вдоль моря, любуясь огнями пароходов. Когда доехали до эспланады, там, где поворот в город, он повернулся ко мне и предложил руку и сердце.

На самом же деле он сказал или скорее пробормотал, потому что был слишком пьян, что она такая девушка, на которой он женился бы, если бы был разумным человеком. Но тут, в окружении своих лучших подруг, она испытала мгновение гордости, и печали, и коварной измены, как настоящая героиня.