Мали заплакала – он услышал и все же никак не мог заставить себя ни рассказать ей, что случилось, ни даже просто утешить. Итянь просто вышел из комнаты. Дверь у него за спиной тихо закрылась, и он направился к озеру.

Ссорились они редко, и сейчас он впервые довел ее до слез. Обычно, когда им случалось повздорить, Мали называла его замкнутым и отчужденным, загадкой, которую ей не разгадать. Ее реакция испугала его – отказавшись рассказывать, он не ожидал столь сильных эмоций. Терять Мали он не хотел, однако этот порог им не переступить вместе.

Когда он вернулся, она как ни в чем не бывало сообщила:

– Итянь, нам дали скидку на зал в ресторане!

Больше она никогда не упоминала о его брате и делала вид, будто этого разговора никогда не было, за что Итянь испытывал бесконечную признательность.

* * *

Итянь рассказал матери, что сделал предложение городской девушке. Он предполагал, что мать удивится, ведь она даже не знает, что у него есть девушка. И он оказался совершенно не готов к ответному письму, в котором мать сообщала, что уже начала приготовления к свадьбе: нашла подходящее для застолья место в деревне, продумала, кого из дальней родни пригласить и какие фейерверки заказать для свадебной процессии. В ответ Итянь написал, что они уже забронировали небольшой банкетный зал в пекинском ресторане, где подают утку, и пригласили гостей, хотя, разумеется, если мать хочет, пускай она тоже пригласит всех, кого пожелает. Большинство гостей – пекинцы, которых Мали знает с детства, и университетские друзья Итяня. Среди молодых городских пар вообще принято проводить свадьбы в подобных ресторанах средней руки, и Итянь с Мали решили поступить так же. Через три недели после свадьбы он уедет в Америку и сразу же подаст документы на супружескую визу для Мали.

“Наверное, это твоя городская жена так захотела, – написала мать, – она, похоже, считает себя выше наших старых традиций. Ты взрослый, поэтому я не стану указывать, что тебе делать. Хочу только предупредить, что в жены лучше брать женщину своего круга. Твоя жена тебя никогда не поймет и всю оставшуюся жизнь будет смотреть на тебя свысока”.

Итянь представил, как рассерженная мать диктует письмо какому-нибудь деревенскому ребенку, который согласился помочь ей обратить гнев в слова на бумаге.

Он хотел объяснить, что Мали совсем другая и что ее семья очень скромная, как и их небольшое праздничное торжество. Однако Итянь знал, что мать не поймет, как это – городские и при этом бедные. У матери давно сложились представления об устройстве мира, о том, как в стране распределены деньги и бедность, и ее не переубедить. Наверняка решила, что ее сын просто ослеплен огнями большого города.

Тем не менее приехать мать согласилась. В конце концов, это же свадьба ее единственного сына. Итянь отправил ей немного денег – как раз чтобы хватило на бесконечные поезда из Аньхоя до Пекина. В те дни он жил на средства, которые американский университет выплатил ему авансом. Итянь должен был в будущем возместить эту ссуду, но на самом деле он не знал ни когда это будущее настанет, ни настанет ли оно вообще.

В день приезда матери Итянь отправился встречать ее на вокзал Юндинмэнь. Он стоял на платформе, в толпе людей, и вглядывался в поток пассажиров. На каком поезде приедет мать, Итянь не знал, поэтому всматриваться приходилось внимательно.

Мать он не видел уже семь лет. Итянь так боялся отца, что в деревню ни разу не приезжал. Общение с матерью ограничивалось перепиской. К большим праздникам мать присылала ему с письмом немного денег, но Итянь подрабатывал репетиторством и деньги старался откладывать. Он просил мать не присылать ему деньги, а потратить самой и положить чуть-чуть на могилу Ишоу от его имени. Отвечала мать редко, но каждое его письмо внимательно читала, в этом Итянь не сомневался. Однажды он написал, что булочки у них в столовой толком не разжуешь, а в желудке они словно превращаются в булыжники. Тогда мать прислала ему целый мешок его любимого воздушного риса. Получив посылку, Итянь сразу сунул в рот пригоршню рисинок и дождался, пока они не размокнут и не превратятся в кашицу. Проглотив рис, он едва не расплакался.

Итянь вглядывался в женщин, по его мнению, похожих на мать – широкоплечих, коренастых, с практичной прической. Постепенно вокзал погрузился в полумрак. Наконец Итянь увидел ее. Не изменились в матери разве что глаза, но даже вокруг них сеточкой залегли морщины, отчего белки будто бы сделались ярче. Мать тревожно озиралась, напуганная пространством и толпами, которые, точно волны, заполняли его. Итянь бросился к ней.

– Ма! – закричал он, и его голос слился с голосами других людей.

Когда же он пробрался к ней сквозь толчею, то не смог выдавить ни слова. Мать обхватила ладонями его лицо и большими пальцами потерла щеки. Итянь вглядывался в нее, пытаясь рассмотреть в глазах матери собственное отражение, и понял, что он, наверное, изменился еще сильнее, чем мать.

Итянь боялся, что мать неодобрительно отнесется к Мали, ведь руки у той нежные и сразу выдают человека, с тяжелой физической работой незнакомого. Вдруг мать скажет что-нибудь неуместное, даже не сознавая, что грубит. Однако в Пекине мать вела себя робко, словно город накинул на нее тонкую марлю и окутал тишиной. Разговаривая, прикрывала ладонью рот, чтобы спрятать потемневшие зубы, боялась, что ее деревенский выговор здесь не поймут.

– Настоящая красавица, – только и сказала мать о Мали.

Итянь подумал, что мать говорит это не искренне, сам он считал примечательной в Мали вовсе не красоту.

* * *

На свадьбу Мали накрасила губы красной помадой и загнула щипцами ресницы. В то утро Итянь наблюдал за ее приготовлениями, смотрел, как Мали подносит нагретые щипцы к глазам, широко открытым, чтобы не моргнуть. Они оделись вместе. Итянь облачился в белую рубашку с воротником на пуговках и серые брюки, слегка для него широковатые, а Мали надела платье из шелковой тафты кремового цвета, с короткими рукавами-буфами и вышитой вставкой на груди. Платье Мали одолжила старшая сестра. Длиной до середины икры, по моде того времени, оно приоткрывало молочно-белые ноги.

В этот день Итянь решил последовать ее примеру и раскрепоститься. Мали весело чокалась с гостями, собственными палочками подкладывала им на тарелки еду и в шутку предсказывала, чья теперь очередь выходить замуж.

Гостей собралось немного, все уместились за двумя круглыми столами, по десять человек за каждым. За одним столом сидели Итянь