– А также украинцев, белорусов, – дополнил Серж. – Вы правы, все так. Но у этих народов названия сложились опять-таки исторически!

– Да, я поняла. А что с регионами?

– Хоть Франция и была поделена на департаменты, но вот так просто стереть почти тысячелетнюю историческую память, к счастью, не получилось, потому что в стране возникло регионалистское движение.

– В смысле движение за восстановление бывших исторических областей?

– Именно. Особенно оно усилилось в XX веке. И стало зреть понимание того, что воссоздание регионов необходимо Франции. Первыми это попробовали осуществить власти так называемого Французского государства.

– Французского государства? – переспросила Аня. – Это вишисты, что ли?

Серж хмыкнул.

– Вишисты! – произнес он с ноткой раздражения. – Это слово – просто пропагандистский ярлык, и поэтому я бы не рекомендовал его употреблять. Гораздо предпочтительнее использовать не оценочные, а нейтральные формулировки.

– Иначе говоря, правительство Петена. Так?

– Совершенно верно. Они ввели деление на регионы. И между прочим, генерал де Голль, став премьер-министром Временного правительства республики и временным главой государства, эту структуру перенял и назначил в регионы своих комиссаров. Но то де Голль! – Серж вздохнул.

– Я так поняла, – сказала Аня, – что после его ухода это все отменили, да?

– Конечно!

– Почему «конечно»?! – удивился Макс.

– Ну как же! Все, что делали эти нехорошие люди, вишисты, надлежало немедленно упразднить! Не важно, что именно! Не важно, разумно это или нет. Все равно, на пользу это или во вред. Наплевать! Отменить! Просто потому, что это провел Петен. Даже если бы правительство Петена провело, скажем, ремонт дорог. Разломать все опять, сделать как было!

– Это уже, я так понял, шутка?

– Да нет, не шутка. Ладно, оставим это! Короче говоря, Четвертая республика все это отменила. После возвращения к власти де Голля к этому вопросу вернулись. Но регионы, вроде бы воссозданные в 1960 году, не были полноценными административно-правовыми субъектами, а просто территориями, на которые распространялись те или иные региональные программы. И только в 1982 году, уже при Миттеране, когда был принят Закон о децентрализации, регионы стали наконец-то тем, чем должны быть.

– При социалистах?

– Да. И это – как раз то, что может быть поставлено им в заслугу. Регионы просто необходимы Франции даже помимо историко-культурных причин.

– Почему?

– Видите ли, вас это, возможно, удивит, но Франция Пятой республики – это, пожалуй, самая недемократическая страна Западной Европы.

– Франция – самая недемократическая? – удивилась Аня. – Это как-то неожиданно.

– Но это так. Судите сами. Парламент нигде более на Западе так не ограничен в своих полномочиях, как во Франции. Исполнительная власть здесь имеет очень широкие прерогативы.

– Исполнительная – это президент?

– Да, президент республики. Далее, правительство во главе с премьером здесь имеет опять-таки ограниченные полномочия, потому что оно существует при президенте. Если президент и правительство принадлежат к одной и той же партии, то правительство вообще превращается просто в исполнительный орган президента.

– А если они из разных партий?

– Бывает и такое, но подобную ситуацию называют словом cohabitation.

– Сожительство? – удивилась Аня.

– Ну, приблизительно так. Так вот, в таком случае полномочия правительства несколько расширяются. Но у президента в любом случае остаются внешняя политика и – главное – оборона. Он, кстати, является верховным главнокомандующим вооруженными силами. Однако есть один пункт, который в Конституции оговорен особо: ядерные вопросы.

– То есть ядерное оружие?

– Разумеется. Все что так или иначе касается ядерного оружия, и прежде всего принятие решения о его применении, относится к исключительной компетенции президента. Далее. Страна управляется в значительной мере президентскими ордонансами, то есть указами. Роль представительных учреждений ограниченна. И нигде более на Западе государственная бюрократия не играет такой большой роли и не является до такой степени замкнутой кастой, как во Франции.

– То, что вы рассказываете, мне чуть-чуть известно. Но я как-то никогда не задумывалась над этим всерьез.

– Однако же дела обстоят именно так. Еще меньше демократии на уровне местной власти. Власть строго и жестко централизована, потому что все более-менее важные вопросы решает Париж. Понятно, что это создает слишком большое преобладание столицы и с Германией никакого сравнения! Но такого перекоса нет и в большинстве западных стран.

– Я поняла. И для того, чтобы уменьшить этот перекос, решили создать регионы, правильно?

– Конечно! Между Парижем и департаментом создавалось промежуточное звено – регион, которому были отданы некоторые достаточно важные вопросы. Но главное – были возвращены в официальный обиход имена прежних исторических провинций! И это – как раз и есть одна из тех немногих вещей, которые можно поставить в актив правлению социалистов.

– Миттерана то есть?

– Ну да. А в текущем, 2014 году приняли решение их укрупнить.

– Уменьшить их число?

– Да. Например, три прежних региона – Шампань-Арденны, Лотарингия и Эльзас – объединили в один, под названием Grand-Est.

– Большой Восток? – изумилась Аня. – Что это за ерунда?

Серж вздохнул.

– Это не ерунда, Анечка, – сказал он. – Увы, совсем даже не ерунда. Тенденцию улавливаете?

– Улавливаю, – ответила Аня. – Опять вместо исторических имен – безлико-канцелярское «Восток». Стирают историческую память?

Серж пожал плечами.

– А что прикажете еще думать? Нет, официально это объясняют соображениями экономии. Но экономят почему-то именно на этом.

Серж вытер салфеткой губы, покончив с жарким. Его уже давно подали, и разговор продолжался в процессе его поедания.

– Ну, и из двух прежних регионов – Юг-Пиренеи и Лангедок-Руссильон – был образован регион Окситания.

– Что же это все-таки такое – Окситания?

– Это историко-культурный регион, где говорили некогда на окситанском языке. Да он и сейчас сохраняет еще некоторое распространение тут, на юге.

– Окситанский язык? Первый раз слышу.

– Раньше его принято было официально называть провансальским. Это романский язык, близкий к французскому, но также имеющий многие черты сходства с каталанским. И Окситания – это примерно то же самое, что Лангедок. То есть край, где говорят на langue d’oc.

– Язык «ок»? Как это понимать?