Во Флоренции не признали отлучение и интердикт, здесь продолжали крестить и венчать, а также отпевать. А также Синьория постановила, что ввиду угрозы, исходящей от… возможных одиночек-сторонников свергнутых Пацци (не рискнули указать настоящую угрозу), Лоренцо Медичи имеет право на личную наемную охрану, запрещенную для остальных граждан. Сам того не желая, папа помог Великолепному получить княжеские привилегии в Республике.

Лоренцо сделал все, чтобы отблагодарить горожан за поддержку. Из-за страшных событий Флоренция 1 мая не праздновала день весны, девушки не плели венки и не вручали юношам и самому Лоренцо в знак всеобщей любви и уважения. И даже день покровителя Флоренции Иоанна Крестителя тоже отпраздновали с опозданием. Но тут Великолепный денег не пожалел!

И все-таки для него самого главной заботой стала подготовка к войне, которая уже неизбежна, и оправдание перед правителями других государств.

Издав буллу об отлучении и наложив интердикт, понтифик озаботился военной стороной дела. Конечно, он сам не сел на коня и не взял меч в руку, но вызвал из Урбино Монтефельтро и объяснил, что, во-первых, герцогскую цепь пора отрабатывать, во-вторых, если будет плохо папе и престолу, то всем станет известно о роли, которую сыграл кондотьер в планировании заговора.

Монтефельтро давно пожалел, что ввязался в это дело, куда проще командовать войсками в бою, чем лезть в грязную политику. Но ему были нужны средства, а потому кондотьер обещал молчать и воевать на славу. Понимал ли он, что может оказаться просто отравленным как опасный свидетель? Понимал, но надеялся выжить.

Кроме того, на стороне Рима выступил Неаполь, вернее, Альфонсо герцог Калабрийский, супруг Ипполиты Сфорца. Джироламо поспешил нанять как можно больше кондотьеров, чтобы этого не смогла сделать Флоренция. Папа и здесь внес свою лепту, новой буллой он отлучил от Церкви всех синьоров Романьи, которые посмеют встать на сторону Медичи.

На стороне Рима была военная сила, а на стороне Флоренции только моральная поддержка. Венеция, как обычно, поддерживала на словах и деньгами, Милану воевать с Римом не хотелось, Франция далеко, как и император Фридрих. Даже кондотьеры не соглашались на договора, им отлучение ни к чему. Своей армии у Флоренции не было. Над Республикой нависла нешуточная угроза, но флорентийцы все равно не собирались выдавать Великолепного папе Сиксту!

Лоренцо предпринял свои шаги. Ошибкой папы Сикста было то, что он твердил о виновности Медичи, требовал выдачи Лоренцо и его сторонников, обвинял именно Великолепного. Этим надо было немедленно воспользоваться.

В разные концы Европы от соседнего Милана до Арагона, Венгрии и императора Фридриха помчались гонцы с тщательно выверенным и подписанным семью аббатами и монахами, архиепископом Флоренции, а также уважаемыми нотариусами, богословами и даже философами документом, в котором подробно излагались события, произошедшие 26 апреля во Флоренции, признательные показания осужденных, прежде всего кондотьера Монтесекко, свидетельства очевидцев и жалоба на пристрастность Святого престола.

Пристрастность бросалась в глаза, ведь папа Сикст обвинял и проклинал Лоренцо Медичи, который сам пострадал от действий монахов, потерял брата и не принимал никакого участия ни в повешении Сальвиати, ни в репрессиях. Разве что задержал кардинала Риарио, так это для его же блага. У кардинала жалоб на содержание не было, Лоренцо прекрасно понимал, что и не будет, иначе придется объяснять, почему и от чего его так долго лечили.

Монархи европейских государств встали на сторону Медичи. Французский король Людовик, славившийся своей набожностью, искренне умолял понтифика доказать свою непричастность к заговору, даже незнание о его существовании. Заверения Джироламо Риарио о том, что папа не желал ничьего убийства, а хотел лишь освободить Флоренцию от тирана, не приняли всерьез, все прекрасно понимали, что стоит за этими словами. А французский король и вовсе посоветовал папе Сиксту гнать от себя Риарио как можно скорей!

Моральную поддержку Медичи оказали все не участвующие в конфликте правители, даже английский король Эдуард счел нужным вмешаться (он был должен банку Медичи немалую сумму).

Но пока поддержка оставалась моральной. Венеция давала деньги на наемников, которых никак не удавалось нанять, в Милане Бона Савойская окончательно потеряла власть, согласившись на регентство над своим сыном со стороны Лодовико Моро, которому было пока не до Флоренции, французы прислали шесть сотен всадников и обещали еще тысяч пять, но этого мало.

Из опасений за их жизнь Лоренцо отправил семью в Пистойю к друзьям, но, когда стало ясно, что Лукка, как и Сиена, может предать Флоренцию и переметнуться под руку папы Сикста, пришлось перевезти семью в Каффаджоло, там укрепления лучше.

Клариче родила еще одну дочь, малышка чувствовала себя хорошо, в отличие от матери. Донна Лукреция была с невесткой и детьми, там же жил Полициано, который был учителем у маленького Пьеро, а также вернувшийся из Венеции Паоло, Лоренцо предпочел, чтобы помощник охранял семью, а не его самого. Паоло отследил путь Бандини до корабля, на котором тот отплыл в Константинополь, он мог бы убить Бандини и у турок, но Лоренцо предпочел получить убийцу своего брата живым, а потому отправил к султану Мехмеду послов с просьбой выдать беглеца.

Письма от семьи были единственной радостью. Дети здоровы, толстячок Джованни уже начал говорить, забавно коверкая слова. Девятилетняя Лукреция, старшая из детей Лоренцо и Клариче, считала себя за этого братика ответственной, а потому подробно описывала отцу каждый его шаг:

«Малыш Джованни ложится рано и не капризничает… Он толстенький и румяный».

Полициано сообщал, что они прочитали с Пьеро, что мальчик выучил.

Писала и Клариче, но совсем иные письма. К осени, когда она уже немного оправилась после родов и из-за непогоды в Кафаджоло всем приходилось все дни проводить дома, отношения между Клариче и Полициано резко обострились. Клариче вдруг осознала, по каким книгам Полициано учит читать ее сына! Во Флоренцию полетели письма с жалобами: Клариче жаловалась на вольности, которым с помощью Полициано учится Пьеро, и требовала выбрать в качестве учебников Писание и Библию, а не современников или Данте. Полициано, в свою очередь, жаловался, что с таким подходом донна Клариче вырастит из маленького Медичи человека, вовсе не знакомого с жизнью.

Донна Лукреция самоустранилась от их споров, найдя повод вернуться на виа Ларга. Ее привез Паоло, Лоренцо подозревал, что ему тоже не хотелось спорить с хозяйкой.

Лоренцо тоже не до споров о книгах Пьеро, дела вокруг Флоренции с каждым днем шли все хуже. Советоваться с матерью он не стал, та все чаще болела, а вот Паоло мог пригодиться.

Все лето нанятые Флоренцией наемники под руководством феррарского герцога совершали нелепые маневры, слишком нелепые, чтобы не вызвать подозрений. От появления неаполитанской армии Альфонсо Калабрийского во Флоренции город спас крошечный замок Колле, который два месяца держал под своими стенами неаполитанцев. Это особенно важно, ведь куда более сильные крепости сдались, лишь завидев врага. Осенние дожди развезли дороги, сильно похолодало, и герцог Калабрийский был вынужден увести свою армию в Сиену на зимовку.