Можно бы пройти коротким путем, но Лоренцо выбрал длинный – мимо Дуомо. Настоящий крюк, но кто мог поспорить?

Шествие Великолепного, который недавно куда-то почти бежал, привлекло внимание. Люди останавливались, кланялись, просто приветствовали и… немного погодя на приличествующем расстоянии от Великолепного уже шествовала настоящая толпа.

– Смотри, малыш, здесь… – на площади Лоренцо показал на Дуомо и вдруг понял, что не стоит сейчас говорить ребенку о месте гибели его отца, может потом когда-нибудь. – …Здесь самый большой купол! Купол – это крыша, видишь?

Словно мальчик мог что-то понять, но тому понравилась красная круглая крыша.

Кто-то рядом не выдержал:

– Как похож на мессира Джулиано.

Вокруг поддержали:

– Вылитый он.

– Да, точь-в-точь.

Лоренцо оглядел собравшуюся толпу и гордо, четко произнес:

– Это его сын, тоже Джулиано Медичи. Мой племянник.

Новость привела присутствующих в восторг.

– Будьте здоровы, милорд Джулиано!

– Счастья вам, маленький Медичи!

– Будьте добрым, как ваш отец!

Малыш крутил головой и блестел глазами. Он уже понял, что на руках у этого сильного человека бояться нечего, он защитит от кого угодно.

На виа Ларго тоже ахнули:

– Господи, вылитый мессир Джулиано!

Лукреция повернулась на зов сына и замерла, так же как недавно он сам, не веря глазам.

– Это Джулиано, сын твоего сына Джулиано. Твой внук.

Он мог говорить что угодно и сколько угодно, мать его не слышала, она вскинула руки:

– Джулиано, мальчик мой…

И малыш потянулся ей навстречу.

Прошло немало времени, прежде чем донна Лукреция оказалась в состоянии что-то спросить. Уставший малыш к этому времени прикорнул в ее объятиях, сладко посапывая.

– Кто мать?

– Оретта…

– Фьоретта?

Лоренцо не смог произнести фамилию, понимая, какое потрясение испытает мать, и поправлять имя тоже не стал.

– Однажды я слышала от него это имя, вернее, они говорили с Боттичелли. Почему Джулиано не сказал нам о сыне?

– Ребенок родился через месяц после…

– А мать? Боялась, что не поверим? – Не дождавшись ответа от сына, поинтересовалась: – Где она?

– Она умирает в доме Сангалло.

Донна Лукреция знаком подозвала служанку:

– Бьянка, возьми ребенка, только осторожно, чтобы не проснулся. Положи спать на моей кровати и посиди рядом. Его зовут Джулиано.

– Да, миледи. – Не выдержав, служанка поинтересовалась: – Он сын мессира Джулиано?

– Мама, тебе тяжело идти пешком, подожди, пока подадут носилки.

– Вот еще! Там умирает моя невестка, а я буду чего-то ждать?! Ты же сказал, что в доме Сангалло, а это неподалеку.

При виде едва живой Оретты Лукреция испытала такое же потрясение, как Лоренцо.

– Мама, это Оретта… Горини.

– Девочка моя… Что же ты?..

Оретта заплакала, потом закашлялась. Гладя ее по светлым, спутанным из-за лихорадки волосам, Лукреция уговаривала:

– Не плачь. Твой сын у нас, с ним все будет хорошо…

Ответить Оретта уже не смогла, после следующего приступа кашля пятно на платке было слишком большим.

Священник не стал просить умирающую исповедаться:

– Дитя мое, у тебя не может быть намеренных грехов, а невольные отпускаю. Покойся с миром.

Похоронили Оретту тихо и почему-то в одном из поместий Медичи. В последний путь провожали Лоренцо, донна Лукреция, Антонио Сангалло, Сандро Боттичелли и Паоло. Никто не спрашивал о родственниках умершей.

Стоя у скромной могилы, Лукреция вдруг тихо поинтересовалась у Лоренцо:

– Она Пацци?

– Да, мама, но…

– Кто еще, кроме тебя и этих двоих знает? – Лукреция кивнула на грустных Антонио и Сандро.

– Думаю, только Паоло.

– Пусть не знают. Ни к чему.

– Как ты догадалась, мама?

– Я слишком хорошо знаю своих сыновей, чтобы не догадаться. Мне кажется, что только сейчас душа Джулиано успокоилась.

Лоренцо вдруг понял, что чувствует то же самое.

– Паоло, ты давно знал об Оретте?

– Да, милорд.

– Почему мне не сказал?

– Об этом должен был сказать ваш брат.

– Да, пожалуй…

– Если бы его не убили, он обязательно рассказал бы, милорд. Думаю, хотел сделать это, но не решался из-за родства Оретты.

– Наверное. А ты как узнал?

– Если Джулиано куда-то уходит, я должен знать, куда и к кому.

– Ты пришел и тебе все рассказали? – подозрительно прищурился Великолепный.

– Нет, милорд, но монахи тоже любят золото. Оретту разыскивал Франческо Пацци, если бы он сообразил предложить золото, а не угрожать, то легко бы нашел.

Вскоре Паоло пришлось снова отправиться в дальний путь – из Константинополя пришло сообщение, что найти Бандини не удалось. Паоло только плечами пожал:

– Константинополь большой город, но найти человека можно.

– Езжай ты. Если не сможешь привезти его, то уничтожь. Эта мразь не должна ходить по земле.

Вместе с известием о падении крепости Поджо, которая должна была сдерживать врага на подходе к Флоренции, но вместо того сдалась, принесли и другое известие: Бона Савойская осознала, что сама не справится, и сделала то, что следовало бы сделать раньше – передала регентство над юным герцогом Джангалеаццо Лодовику Моро. Как и предрекал Паоло, променяла власть в Милане на своего любовника. И сделала она это в самый неподходящий для Медичи и Флоренции момент.

Лодовико получил власть над Миланом и теперь нуждался в папском подтверждении своего положения. Кроме того, знаменитый кондотьер Сан-Северино, находившийся на службе у Лодовико, оказался не у дел, и вместо того, чтобы отправить эту армию в помощь Флоренции, Моро отдал ее неаполитанскому герцогу! Хуже не придумаешь. Бона теперь не имела никакой власти в Милане, а новому регенту Лодовико Моро были нужны папа римский и неаполитанский король. Обоим он родственник и от обоих зависел.

Для Флоренции хуже ситуации не придумать. Ей даже просто без помощи Милана не выстоять, а если Лодовико Моро решит разорвать союз с Флоренцией и Венецией, который заключен еще при Галеаццо, и встанет на сторону папы и Неаполя, то впору бежать к туркам, как Бандини.