Мужчина, не обращая на неё внимания, приблизился к графине, подобострастно низко кланяясь:

— Да, моя госпожа.

— Ступай, пгиготовь благовония. Сделаешь мне массаж. Устала… — присела рядом с дочерью, обнимая за поникшие плечи. Дождавшись, когда слуги хозяина замка покинут комнату, кивнула своей служанке: — Дониза, ступай в комнату госпожи, пгисмотри за пгислугой господина ггафа. — Уже дочери: — Устала? — сняла с её головы головной убор. Поймав затравленный взор, догадалась, что Луиджа тоже заметила графа и его спутницу. — Ничего, дочь, отдохнём, осмотгимся и гешим, как нам быть. Всё в гуках Всевышнего. — Наклонив её голову к себе, прикоснулась губами к гладкому лбу. — Ступай, сегодня Дониза останется с тобой.

За окном занимался новый день.

* * *

В покоях господина горели свечи. Сняв широкий поясной ремень с оружием, положил его на столик у стены. Будто боясь, что девица исчезнет, Герард, взяв Наташу за руку, тяжело опустился в кресло, откинувшись на его спинку. Вытянул гудящие ноги.

Из умывальни показалась служанка.

Девушка не ожидала увидеть «блудницу», с которой в купальне забавлялся барон. Что она здесь делает? Дитриху сейчас тоже требуется помощь. Получила отставку? Или граф приказал поделиться?

— Хозяин, вода приготовлена. Ещё что-нибудь? — она сцепила пальцы внизу живота, опуская глаза.

— Разоблачи меня.

Расстегнув и сняв кольчужные чулки, прислуга скинула их в принесённый короб, намереваясь забрать в чистку. Присев на корточки, со знанием дела быстро расшнуровала кожаные туфли, отправив их следом за чулками.

— Полегче! — повысил голос господин, давая понять, что больно.

Осторожно помогла его сиятельству стянуть тунику. Как бы невзначай провела рукой по его груди.

Наташа наблюдала за её действиями: уверенными, несуетливыми, привычными. Она даже не знала, как зовут служанку. Шлюха!

— Принеси вина и снеди, — проводив девку взором, глухо спросил у леди: — Кристоф как?

— Думаю, проспит до обеда. Ранение глубокое, сложное. Посмотрим, как будет заживать.

— Ланзо прижигал?

— Без него не обошлось, — ушла от возможных расспросов. — Вы ранены. — Приблизив к нему лицо, рассматривала неглубокий ровный порез на скуле. Только хорошая реакция воина смогла сохранить ему жизнь или избежать увечья. Вспомнился Яробор с его жутким рубцом на шее.

Перехватив её руку, граф поднёс её к губам, устало закрывая глаза. Прижался к ней щекой.

— Что у вас с рукой? И нога. Я посмотрю? — аккуратно высвободилась, снимая перевязь с плеча и разматывая узкую рваную холстину. В одном месте ткань присохла и девушка, сжав зубы, безжалостно дёрнув, вызвала кровотечение. Кому и за что хотела причинить боль? Мужчина даже не вздрогнул, а вот она… Словно иглой кольнуло в сердце.

Резаная неглубокая рана. Какой она ещё может быть? Обработана и присыпана серым порошком. Если бы не лекарь графини, у Наташи сейчас было бы много работы с вернувшимися воинами.

— Много раненых? — ступила к низкому прикроватному столику, снимая свечу, ставя на пол. Опустилась к ногам господина, подворачивая штанину на его правой ноге. Опухшая щиколотка. Перелом? Трещина в кости? Вывих? Растяжение? Скоро станет понятно. Главное — исключить перелом.

— Все, — мужчина не спускал с неё глаз. Он уже не чаял увидеть свою леди, неоднократно мысленно прощаясь с ней. Шумно втянул воздух, шикнув, когда девчонка осторожно взяв ногу за ступню, вращала её в разные стороны.

— Моя помощь там не нужна?

— Графиня милостиво предоставила своего лекаря. Женщин туда отправил. Справятся. Не впервой.

— Что с ногой? Перелома, вроде, нет, — подняла на него глаза, влажно сверкнувшие в свете огня.

— Под убитого коня попал… Если бы не Бруно…

Задержала взгляд на глазах, проникая в душу, моля о молчании. Граф, поняв, нахмурился. Самому было нелегко.

— Тугую повязку наложу, — встала, скрываясь в умывальне. Там остывала вода.

Вошла прислуга с подносом. Водрузив его на столик, застыла в ожидании дальнейших указаний.

Наташа вышла с полотенцем в руках:

— Это не подойдёт. Нужна плотная длинная ткань. Распорядитесь принести. Нарежу сама, — покосилась на девку.

— Слышала? — кивнул господин служанке. Она бесшумно выскользнула.

Девушка с неприязнью подумала, что та не носит деревянные башмаки. Ей по ночам шуметь нельзя. А вернувшись, удостоится чести помыть сиятельного. Незаметно прикусила губу. Кто-то же трёт спинку мужчинам.

Прихрамывая, дойдя до умывальни, Герард обернулся. Услышал спокойное:

— Рану на руке мочить нельзя. Когда мне можно придти сделать перевязку? — получилось суховато, отстранённо.

Господин негромко хлопнул ладонью по дверному наличнику. Не на такой приём он рассчитывал. Прищурился:

— Подожди здесь.

Вошла служанка. Забрав из её рук отрез ткани, Наташа, прихватив свечу, направилась к сереющему проёму окна. От звука захлопнувшейся дверцы в умывальню, вздрогнула. Дверное полотно беззвучно отошло, то ли отпружинило, то ли шлюха намеренно оставила дверь приоткрытой.

Девушка обессилено опустилась на подушечку на скамье, боясь вздохнуть, боясь отпустить ревность на волю. Ревность. До сих пор незнакомое ей чувство рвалось наружу. Что же это за зверь такой — ревность? Сильное желание любить и полностью обладать человеком? И, в то же время, постоянно сомневаться и бояться потерять его?

Достав ножнички, надрезала ткань, пробуя разорвать по длине. Слишком плотная. Придётся резать. Кромсала, захлёбываясь беззвучными слезами, думая, что она здесь до сих пор делает? Почему хочет оказаться на месте той девки и не может? Что мешает? Так он там, человек, которого ты боишься потерять. Иди и выгони «блудницу», займи её место… Нет, не в её характере показывать свои слабости и сомнения… Ревность — это недоверие.

С замирающим сердцем чутко прислушивалась к происходящему в маленькой комнате. Плеск воды. Блаженные мужские стоны. Наверное, зараза эта сиятельству спинку трёт. Или ещё что. Да, фонтанирующую фантазию трудно сдержать. В такие дебри уведёт! Наташа усмехнулась своим мыслям. Посмотреть что ли? А какое ты имеешь право? Он тебе муж? Любовник?.. Вот и сиди тихо, дыши глубже, разрабатывай раненую носоглотку. Девка — это ещё полбеды. Вот дочь итальянской графини — это будет посерьёзнее.

Не мешает сходить к Ирмгарду, позаимствовать выкипяченные лоскуты ткани на бинты. На руке его отца открытая рана, как бы инфекцию не занести. И наведаться к приезжему Дуремару не мешало бы. Пусть бы или сам руку господина посмотрел или порошка заживляющего дал.

В комнате вице-графа никого не оказалось. Выбрав несколько скрученных бинтов, вышла в коридор, прислушиваясь. Из комнат барона слышался детский плач. Лиутберт. В том, что ребёнок мог быть один, она сомневалась. Нет, не пойдёт туда. Есть прислуга. Пусть справляются сами. Грета уже большая. Она может помочь успокоить брата. И лекаря сейчас искать не пойдёт. После отдыха граф сам к нему сходит.