должно удивлять, это должно быть довольно очевидно, но это имеет тенденцию теряться в философиях языка, которые сосредоточены исключительно на произвольности знаков или ограничениях слов. В следующем разделе мы рассмотрим это более подробно, но здесь необходимо сделать краткий экскурс. Представляя этот материал в черновом варианте, я заметил, что некоторые ученые ухватились за идею о том, что перевод невозможен. Это важно, потому что если это так, то многое из того, что мы делаем в гуманитарных науках, придется исключить как неосуществимое. Поэтому ниже я хочу кратко опровергнуть этот аргумент. (Если вы уже допускаете возможность перевода, переходите к разделу 5.5).

В 2014 году на английском языке были опубликованы два словаря якобы "непереводимых" слов. Если судить по продажам, то более популярным из них был "Lost in Translation: An Illustrated Compendium of Untranslatable Words from Around the World" британской писательницы Эллы Фрэнсис Сандерс. Тот, кто берет в руки книгу "Lost in Translation" в надежде на обсуждение проблем перевода, вместо этого найдет в ней терминологию из разных языков, переведенную на английский и иногда дополненную небольшими иллюстрациями. Например, тагальский kilig определяется как "ощущение бабочек в вашем животе, обычно когда происходит что-то романтическое или милое" и иллюстрируется трио бабочек. Хотя, похоже, не существует однословного перевода слова kilig, тем не менее, один тагальский термин был переведен на английский язык путем создания предложения в качестве эквивалента. Несмотря на название книги, этот перевод путем расширения - то, что профессиональные переводчики уже давно называют "аддитивным переводом". Напротив, Сандерс, похоже, легко обошел вопрос о непереводимости, и значение подзаголовка книги объясняется только в издательском глоссарии как относящееся к "иностранным словам, не имеющим прямого перевода на английский язык". Труднопереводимые - это далеко не значит непереводимые.

Параллельный словарь непереводимых слов: Философский лексикон" является самостоятельным переводом Vocabulaire européen des philosophies: Dictionnaire des intraduisibles, под редакцией французского философа и классика Барбары Кассен. Хотя работа Кассена намного длиннее и включает в себя как более обширный список терминов, так и более длинные определения, стратегия перевода примерно аналогична. Она выбирает термин, часто перечисляет его переводы на разные языки и добавляет английское определение. Например, румынский термин Dor снабжен глоссой "АНГЛИЙСКИЙ: melancholy, homesickness, spleen, loneli- ness/ ФРАНЦУЗСКИЙ: désir, douloureux, deuil, tristesse, nostalgie", а в следующей за ним записи значение Dor объясняется более подробно. К сожалению, в ней нет иллюстраций.

Поскольку любой термин, обозначенный как "непереводимый", получает (если вообще получает) больше переводов на большее количество языков, читатель, вполне понятно, может отнестись к этому словарю с подозрением. Но Кассин (и ее английские переводчики), по крайней мере, решает основной парадокс словаря непереводимых слов. Кассин предлагает альтернативное определение слова "непереводимый":

Непереводимость ни в коем случае не означает, что данные термины, выражения, синтаксические или грамматические обороты не переводятся и не могут быть переведены. Это признак того, каким образом из одного языка в другой, ни слова, ни концептуальные сети не могут быть просто суперимированы.

Поскольку "непереводимое" снова переосмыслено как просто "труднопереводимое", можно заподозрить, что что-то было упущено при переводе. Но я считаю, что Кассин попал в тупик, характерный для многих критиков невозможности перевода.

Эти примеры могут показаться легкомысленными. Но они символизируют широко распространенное утверждение: во многих академических кругах говорят, что перевод "невозможен". Это утверждение имеет значение, потому что оно часто воспринимается как угроза этнографии, подрыв сравнительной религии или литературы, исключение эмпатии между культурами; и, в одном значительном прочтении Томаса Куна, именно это делает научные парадигмы несоизмеримыми. Но, как показывают начальные примеры этого раздела, далеко не ясно, что на самом деле означает "невозможность перевода". В этом разделе, который представляет собой сокращенную версию гораздо более длинного эссе. Считайте это отступлением, но важным для читателей, которые предполагают, что перевод невозможен.

Самый прямой аргумент против невозможности перевода - это намек на непереводимые словари, о которых шла речь выше. Вот в чем проблема: о невозможности перевода обычно говорят на примерах, которые сами по себе не являются переводами. Мы могли бы начать с очевидной иронии, прозвучавшей в эпиграфах к разделу, где я сопоставил несколько самых известных текстов о невозможности перевода с их соответствующими переводчиками. Большинство важных аргументов против перевода были переведены на множество языков; более того, многие англоязычные читатели встречаются с ними только в переводе.

Все работы Жака Деррида о невозможности перевода не только неоднократно переводились, но и сами его обоснования невозможности перевода сами являются переводами. Примеры, которые Деррида использует для объяснения непереводимости - например, греческое слово pharmakon или фразы "он воюет" из "Поминок по Финнегану" Джеймса Джойса или "милосердие и справедливость" из "Венецианского купца", - он приводит только для того, чтобы перевести якобы непереводимые аспекты их смысла. Точно так же, когда Бенджамин Уорф хотел доказать, что идеи хопи невозможно перевести в понятийный аппарат английского языка, он сделал это, переведя предложения хопи на английский. И снова Уорф переводил то, что, как он утверждал, невозможно перевести. Эти мыслители далеко не одиноки; как заметил философ Дональд Дэвидсон, это противоречие изобилует аргументами в пользу невозможности или несоизмеримости перевода. Каждая попытка объяснить непереводимое слово сама является переводом этого слова.

Здесь и кроется суть парадокса: чтобы привести конкретный пример непереводимости, нужно уметь донести до читателя то, что было утеряно при переводе; но если вы можете донести до читателя то, что было утеряно при переводе, значит, данный язык на самом деле не является непереводимым. Невозможно привести четкие аргументы в пользу невозможности перевода, не подрывая при этом свою собственную позицию. Большинство работ, доказывающих невозможность перевода, изобилуют переводами, и чем больше доказательств они приводят, тем больше они ослабляют их аргументацию.

Пространство не позволяет полностью исследовать многочисленные рассуждения Деррида о переводе, которые в целом демонстрируют это противоречие. Но в работе "Что есть что для перевода "релевантного"?" (1998), однако, Деррида показательно замечает:

Если вы дадите компетентному человеку целую книгу, заполненную заметками переводчиков, чтобы объяснить ему все, что можно объяснить фразой из двух или трех слов может означать в своей конкретной форме (например, he war из Finne- gans Wake) ... нет никаких причин, в принципе, для того, чтобы он не передал - без остатка - намерения, значения, денотации, коннотации и семантические переопределения, формальные эффекты того, что называется оригиналом".

Это наталкивает на мысль о невозможности перевода, но я думаю, что Деррида прав в том, что перевод - это вопрос экономики. Если вы готовы посвятить этому достаточно времени и энергии, перевести можно что угодно.

Это вызывает одно