в парк, и все это укрыто густым кустарником. «Надо как-нибудь плюнуть на все и прогуляться. Одной» — с этими мыслями она шагнула внутрь, а ее верный страж последовал за ней. Наверху на лестнице раздавался чей-то говор. Анна не придала значения и продолжила подниматься, пока не услышала тихие всхлипы. Один из голосов показался ей знакомым, и она замедлила шаг.

— С утра лежит, не встает. Говорит, ноги не держат, в груди давит и в голове туман. А меня и подменить некому. И все из-за человечки этой, — причитала Тиана.

— Столько лет ваш батюшка отдал этому дворцу, и вот она — благодарность, — увещевала вторая собеседница.

Появление Анны заставило обеих замолчать. Служанки стояли на лестничном пролете, потупив глаза под ее изучающим взглядом.

— Простите, госпожа, я не знала, что вы уже вернулись, — наконец произнесла Тиана. — Можете наказать меня, если пожелаете.

— И кому от этого станет легче? — вздохнула Анна. — Где сейчас ваш отец?

— Здесь, во дворце, у себя в комнате.

— Ведите.

Тиана замялась, видимо, не понимая, зачем госпоже стал нужен впавший в немилость привратник, но вскоре спохватилась и направилась, куда просили.

— Как давно ваш отец здесь служит? — поинтересовалась Анна.

— Да уже более четырех веков, с юности.

— Ух ты! — не стала скрывать удивления Анна.

Из учебника по анатомии рас она узнала, что, к примеру, эльфы и драконы проживают по пять-шесть сотен лет, гномы — чуть меньше. Все зависит от магической одаренности расы. Сколько отведено ей — не представляла. Вряд ли и два века проживет, как люди, рожденные в этом мире.

Скромная комнатка была вполне уютной. На кровати у стены лежал ее вчерашний знакомый. Оставив мага у дверей, она подошла ближе. Увидев госпожу, старик тут же попытался встать, но Анна остановила его.

— Я виноват перед вами, госпожа. Обидел вас. Я ведь даже не успел с Повелителем посоветоваться о том, что сказал его дед. То сундуки таскал, то двери караулил.

— Что же вы в ваши годы тяжести носите да на холоде стоите? Неужели в этом дворце полегче дела не нашлось?

— Так ведь и за этим надо кому-то смотреть, — оправдывался старик. — Хотя, работа садовником мне нравилась больше. Общение с природой целебно для души и тела.

— Я с вами полностью согласна, — улыбнулась Анна, сжав морщинистую руку.

Она полезла в саквояж и достала карандаш и бумагу. Написала записку и отправила ее с магом главному лекарю.

— Тиана, оставайтесь с отцом до тех пор, пока он не поправится. Ему вы нужнее. А Повелителя я попрошу заменить вас на время.

— Да благословят вас боги, госпожа, — бросилась Тиана ей в ноги, но Анна остановила ее.

Маг вернулся с лекарем.

— Вы не меняетесь, голубушка, — обнял он девушку. — Все такая же отзывчивая и беспокойная. И похорошели. Ну, показывайте мне нашего больного.

Как только отец Тианы оказался в надежных руках, Анна посмотрела на своего охранника.

— Знаете что, а проводите-ка меня к Повелителю, — обратилась она к нему.

Вэон сидел в кабинете и поглядывал на часы. Время тянулось ужасно долго, а о прибытии Анны ему до сих пор не доложили. Эта женщина сведет его с ума. Вот где она на этот раз? Не успел подумать, как раздался стук в дверь, и на пороге появилась его маленькая упрямая рабыня — в плаще, с саквояжем в руках и ужасно недовольным взглядом.

«Пришла пожаловаться на вчерашний случай? Я бы на ее месте тоже был зол». Однако, даже при таких обстоятельствах, Вэон был рад встрече. Ее серьезный вид скорее забавлял его, чем вызывал опасения, и он пытался, но не мог сдержать улыбку.

Анна прошла и осмотрелась. Массивный стол, книжные шкафы в потолок, ковры и фрески на стенах. Оставила плащ и багаж на соседнем кресле и села напротив дроу.

— Наконец-то ты соскучилась по мне.

Он налил в бокалы немного вина и поставил перед ней:

— Выпьем?

— А, ты знаешь, давай, — потянулась она рукой к изящному хрусталю. — За здоровье того привратника. Будем надеяться, твоя «благодарность» за четыре века службы будет не последнее, что он запомнит, если вдруг боги призовут его.

Набранное в рот вино чуть не застряло в горле, и Вэон закашлялся.

— Осторожнее, — предупредила Анна. — А то и тебе лекаря придется вызывать.

— Никогда не замечал за тобой склонности к сарказму.

— Полагаю, жизнь во дворце так влияет на меня, — Анна отпила глоток, смакуя терпковато-сладкий вкус. — Хорошее вино. Наверное, получая все эти привилегии по праву рода, ни к чему задумываться о том, чей труд в них вложен.

— Хорошо, хорошо, — Вэон поднял ладони в примирительном жесте, — я понял. Однако, если уж быть справедливым, привратник ослушался меня.

— Или же попал между молотом и наковальней. Как ты можешь так говорить, Вэон? Старичок отдал этому дворцу всю жизнь! Это его дом. А ты выгнал его. Обидел. Ему нездоровится сейчас, и все потому, что вы с дедом не можете договориться. Даже я чувствую перед ним вину. А ты нет?

Вэон молча смотрел на нее и удивлялся. Будь вчера на ее месте Агата, от старика и кучки пепла бы не осталось. Анна же ринулась защищать его, забыв про нанесенную обиду, высмеивая неповоротливую чопорность здешних порядков и обличая его, к слову, Повелителя, в несправедливости. Она словно не из этого мира. Удивительная.

— Чему ты улыбаешься? — спросила, наблюдая за его молчанием.

— Радуюсь, что ты досталась мне. Я извинюсь перед стариком и вновь позову на службу.

— Если он встанет на ноги, — уточнила она.

— О нем позаботятся, попрошу лекаря.

— Уже попросила. Подбери ему работу полегче. Не таскать же тяжести на пятом веку.

— Все, что захочешь.

— Раз так, прошу тебя позволить мне пользоваться боковым входом. Тот дворик гораздо уютнее парадного крыльца, во всех отношениях.

— Разрешу. При одном условии. Поцелуй.

«Вот и кого он пытается убедить, что я не рабыня — меня или себя? Возможности пользоваться своим положением не упускает. Сидит и ждет благодарности, словно это само собой разумеющееся. Ну, сам напросился!».

Анна медленно обошла стол, встала за спиной Вэона, положив руки ему на плечи. Легкий массаж никому не помешает.

— Так хорошо? — спросила с придыханием, наклонившись к самому уху, и получила в ответ «Да».

Прихватила острый кончик губами, лаская языком бархатную кожу (мужчина приоткрыл рот и часто задышал). Одна рука скользнула в расстегнутый ворот рубахи, изучая крепкую мужскую грудь. А ласки языком все не прекращались, лишь спустились чуть ниже, к самой мочке. Наконец, она оторвалась от него и обошла кресло. Присела на колено, провела