хотя бы капля магической энергии. Да и там, где нет, тоже — накопители, причем огромной емкости, чуть ли не каждый день вживляли ему прямо в кости скелета. Для архимагистров магии Жизни и Некромантии это было не слишком сложно, хоть и тяжеловато, но мэтр Гуатор и Илланиэль старались вовсю — просьбами таких сущностей, как Шестой Авари, не манкируют.

Зорхас оказался также прав в том, что Призраки найдут способ нагадить Артему, хоть им и перекрыли прямой доступ в Миросплетение. Наемные убийцы пошли потоком. Они проникали даже в школу, что крайне возмутило ее персонал — архимагистры не пощадили никого из наглецов, и смерть их легкой не была. А уж попыток проникнуть в Дом Призраков было столько, что слов нет — в день до тридцати-сорока. Большинство сгорало, пытаясь преодолеть стены, остальных расстреливали патрульные дроиды. Выйти в город юноша теперь мог только под охраной, даже в королевском дворце попадались самоубийцы, бросавшиеся на него. Причем все они были с явными признаками зомбирования — бешеные глаза, полная неадекватность и так далее. Ну да неудивительно, в здравом уме ни один аристократ после последних событий на лорда Дара не полез бы. Это все не вызывало особых проблем, охрана справлялась, но сильно раздражало.

Нападения продолжались, пока однажды не проявился Судия, вытащивший Артема в ментал и заставивший нанести особого рода удар, после которого по всему пространству разнесся вой боли и невнятные угрозы. После чего все прекратилось, у юноши даже возникло ощущения, что древний бог выжег какие-то пути, причем выжег напрочь, не оставив ни единой лазейки. Вот только беда, что на вопросы Судия не отвечал, и его реакция на случившееся за последнее время осталась неизвестной. Да и понимания, что именно он сделал, тоже не было. Единственное, что дал понять своему аватару бог Справедливости, это осознание того, что вскоре ему снова придется оную справедливость где-то наводить.

Молодой Странник понимал, что сам во всем виноват, что ему помогают выжить, вдалбливая в голову побольше знаний, но святые боги, как же все это раздражало. Если честно, он искренне сожалел, что собрал Клан, ему куда интереснее было бы в одиночку бродить по мирам и вселенным, ни с кем не сходясь близко. Ведь именно в этом суть любого Странника. Одновременно он понимал, что «Петроград» — его дом, от которого он никогда не откажется. Парадокс. И как его разрешить юноша пока не знал. Надо бы выяснить, как живут взрослые Авари, ведь у каждого из них тоже есть домен. Но не сидят же они в этом домене безвылазно? Однозначно нет. Ох, как же паршиво быть ничего не понимающим недоучкой! Осознав эту истину, Артем тяжело вздохнул, но вгрызся в учебу с новой силой, не щадя себя.

Труднее всего почему-то давалась кровная магия. А ведь при атаке монастыря он применял кровные заклятия такого уровня, что местным и не снились. Но предпочел не распространяться об этом. Понемного начал понимать, что его глупая откровенность ему же неприятности и причиняет. Правда, в интригах и прочих межличностных играх участвовать все так же не желал. Противно было.

Завтра должно было прибыть посольство из заповедного леса, после чего его ждал особо заковыристый и тяжелый ритуал, который будет длиться целые сутки, если не больше. Еще больше тридцати женщин присоединятся к Клану, и всем им надо будет уделять внимание. Вот же гадство! Надоело! А ведь вскоре Карл Генрихович и Кериан привезут воинов и воительниц для боевых звезд. Как минимум, несколько сотен. Учитель с полковником отправились в ближайшую систему, где была контора гилидии наемников, — Ташеон. Причем не на «Петрограде», а на «Верном» — супердредноут остался на орбите, постоянно держа город Алендар в фокусе внимания всех трех главных искинов. Дархона, Лиара и Ивана Петровича.

Решив после занятий немного передохнуть до начала очередного ритуала, Артем решил не спеша пройтись от школы до дома, чтобы немного передохнуть по дороге. Мышцы противно ныли, маркиз Ишанти оказался сегодня особо изобретателен и гонял ученика так, что тот взвыть готов был, то и дело охаживая его железной палкой по бокам. Зато юноша вполне уверенно продержался два часа против четырех архимастеров меча и боевой магии, одновременно сражаясь, атакуя заклинаниями и выстраивая магическую защиту. И его не смогли достать! Правда, он им тоже особого вреда причинить не сумел.

Молодой Странник уже почти подошел к воротам Дома Призраков, когда все случилось. В глазах мигнуло, и он неожиданно оказался на пыльной дороге под думя небольшими солнцами красноватого оттенка, немного впереди целая толпа похожих на орков воинов атаковала небольшой караван на странных шестиногих животных. Одетые в кольчужную броню воины сдерживали натиск из последних сил, что-то крича, явно зовя кого-то на помощь.

— Да твою же мать! — не выдержал Артем, одной рукой обнажая рунный меч, а в другую беря рукоять плазменного и активируя его.

То, чего они ждали, наконец-то случилось, и землянину теперь оставалось только одно — сражаться за свою жизнь.

Глава XXI

На неожиданное появление нежеланного свидетеля почти сразу обратили внимание, и шестеро коренастых воинов с кирпичного цвета лицами уверенной походкой двинулись к Артему, поигрывая короткими, широкими топорами. Он не стал дожидаться их и сорвался в боевой транс, в который за последние декады научился впадать почти мгновенно. Два меча взметнулись вверх, и двое врагов мгновенно покинули этот мир, рассеченные надвое вместе с доспехами. Остальные вообще не успели ничего сделать, даже дернуться, и очень быстро умерли. Юноша удивился сквозь ментальный холод транса — по его мнению, это были полные неумехи, они двигались рвано, неправильно, медленно, громоздили ошибку на ошибке. Перебить их было легче, чем много возомнивших о себе горожан, никогда не бравших холодного оружия в руки.

Справившись с первыми нападающими, Артем снял языковые маски со сражающихся впереди и наложил на себя, обогатившись знанием сразу четырех языков, причем совершенно разных языковых групп. В одном вообще не было слов, напоминающих слова других.

Мгновенная расправа над шестью не самыми слабыми воинами явно произвела впечатление на местных, поскольку коренастые завопили:

— Хразак дар! Хразак дар!

— Никателлиэ! — вторили им воины в кольчужных доспехах.

И то, и другое значило одно и то же — мастер меча. Видимо, таковые были здесь большой редкостью, поскольку в голосах коренастых однозначно слышалось отчаяние. А вот в звонких голосах кольчужных совсем наоборот — надежда. Вот только их звонкость сразу заставила заподозрить, что это отнюдь не мужчины.

Какой-то старик сбоку от схватки взгромоздился на небольшой холмик, воздел вверх корявый посох и принялся хрипло что-то выкрикивать, на что