– Я благодарна за то, что жива, и очень рада присутствовать здесь сегодня.

– Хорошо, – похвалила Лэндон и едва заметно кивнула. – А теперь сыграем в одну нехитрую игру. Я буду задавать вам вопросы, а вы будете делать то, что необходимо отточить в совершенстве, прежде чем я вас отпущу на сегодняшний бал.

– Что же?

– Ваша задача – не отвечать, – не сводя с меня пристального взгляда, пояснила Лэндон. – Ни словами, ни выражением лица. Ничем. Пока не попадется такой вопрос, на который можно будет отреагировать в духе главной концепции, которую мы с вами уже отработали.

– Вы, видимо, про благодарность, – предположила я. – И все, что с ней связано. – Я пожала плечами. – Звучит выполнимо.

– Эйвери, правда ли, что у вашей матери были длительные сексуальные отношения с Тобиасом Хоторном?

Еще немного – и Лэндон бы победила. Я едва не выпалила «Нет!» Но чудом сдержалась.

– Вы инсценировали сегодняшнее покушение?

Что?!

– Следите за мимикой повнимательнее, – велела она, а потом, не теряя ни минуты, осведомилась: – Какие у вас отношения с семейством Хоторнов?

Я сидела неподвижно, не позволяя себе даже прокрутить в памяти их имена.

– Как вы распорядитесь деньгами? Как вы реагируете, когда вас называют воровкой и мошенницей? Вас сегодня не ранило?

Последний вопрос наконец дал мне повод прервать молчание.

– Я в порядке, – заявила я. – Я благодарна за то, что жива, и очень рада присутствовать здесь сегодня.

Вопреки моим ожиданиям, никакой похвалы от Лэндон не последовало.

– Правда ли, что ваша сестра в отношениях с человеком, пытавшимся вас убить? Участвовала ли она сама в покушении на вашу жизнь?

Уж не знаю, в чем было дело: то ли в том, что после моего предыдущего ответа она решила задать именно эти вопросы, то ли в том, как быстро она их произнесла, но я не сдержалась и выпалила:

– Нет. Моя сестра тут ни при чем.

Лэндон смерила меня взглядом.

– Попробуем заново, – невозмутимо сказала она. – С самого начала.

Когда наша с Лэндон сессия завершилась, она проводила меня до спальни, где уже поджидали стилисты. Можно было их предупредить, что ни на какой бал я не пойду, но после общения с медиаконсультантом я задумалась о том, какой вывод они сделают из этих слов.

Что мне страшно? Что я прячусь – или что-то скрываю? Что Либби и впрямь виновата?

Это не так. Я упрямо повторяла это себе снова и снова. Когда мой макияж и прическа были уже наполовину готовы, в комнату вошла Либби. Внутри у меня все сжалось, а сердце будто подскочило до самого горла. Лицо у нее было все в темных подтеках от туши. Она плакала.

Она не могла причинить мне вреда. Не могла, и все. Либби застыла на пороге секунды на три-четыре, а потом кинулась ко мне и заключила меня в объятия – пожалуй, самые крепкие за всю мою жизнь.

– Прости меня. Прости, пожалуйста, прости.

На мгновенье – буквально на долю секунды – я похолодела.

– Надо было его заблокировать, – продолжала Либби. – Но вместо этого я сунула телефон в блендер и нажала на «пуск».

Выходит, она извинялась вовсе не за пособничество и подстрекательство Дрейка. А за то, что не заблокировала его номер. За то, что спорила со мной, когда я ее об этом просила.

Я опустила голову, и две пары рук тотчас же подняли ее обратно, чтобы стилисты могли продолжить свою работу.

– Скажи что-нибудь, – взмолилась Либби.

Мне очень хотелось сказать ей, что я ей верю, но сама эта фраза казалась предательской, она словно бы давала понять, что до этого момента я в ней сомневалась.

– Тебе нужен новый телефон, – заметила я.

Либби сдавленно хохотнула.

– Новый блендер тоже не помешает, – проговорила она и утерла глаза тыльной стороной ладони.

– А ну, не плакать! – рявкнул мужчина, который меня красил. Эти слова были адресованы мне, а не Либби, но та тоже испуганно выпрямилась. – Вы же хотите выглядеть как девушка с фотографии, правильно? – уточнил он, резкими движениями распределяя мусс по моим волосам.

– Ну конечно, – ответила я. – Все так. – Если Алиса заранее дала им фотографию, тем лучше: значит, мне придется принимать на одно решение меньше, и теперь можно вовсе об этом не думать.

А вместо этого можно, к примеру, поискать ответ на вот какой вопрос по меньшей мере на миллиард долларов: если в меня и впрямь стрелял Дрейк, но Либби не пускала его на территорию, то кто это сделал?

* * *

Спустя час я стояла перед зеркалом. Стилисты заплели мне волосы – вот только не в обычную «косичку». Сперва они разделили волосы на две части, а каждую часть – еще на три. Затем эта треть тоже делилась пополам, и одна половинка закручивалась вокруг второй, из-за чего волосы становились похожи то ли на спираль, то ли на канат. Потом все это закрепили прозрачными резиночками и чудовищным количеством лака, после чего с обеих сторон заплели французские косы. Что было дальше – я толком и не поняла, помню только, что было безумно больно, а еще – что финальные штрихи стилисты наносили в четыре руки, точнее, в пять – одна принадлежала Либби. В итоге получилась одна коса, которую обернули вокруг головы и закрепили сбоку. Цвет у нее был неоднородный – темные «перышки» перемежались с моими естественными пепельно-русыми прядями. Эффект получился прямо-таки гипнотический, ничего подобного я в жизни не видела.

Макияж же был поскромнее: естественный, свежий, с акцентом исключительно на глаза. Уж не знаю, к каким чарам прибегли стилисты, но теперь, когда они подвели мои глаза черным, они стали казаться вдвое больше обычного, а из зеленовато-карих сделались ярко-зелеными, с золотистыми, а вовсе не коричневыми крапинками.

– И наконец, гвоздь нашей программы… – объявил один из стилистов, застегивая на моей шее колье. – Белое золото и три изумруда.

Изумруды были размером с ноготь, не меньше.

– Какая же ты красотка! – восхитилась Либби.

Я была совсем на себя не похожа. Я походила скорее на девушку, для которой званые вечера – в порядке вещей, и все же была на грани того, чтобы отказаться от поездки. Единственной причиной, по которой я еще держалась на плаву, была Либби.

И сейчас как никогда важно было взять ситуацию под контроль, если уж это в моих силах.

Орен встретил меня на вершине лестницы.

– Полиция что-нибудь выяснила у Дрейка? – спросила я. – Он признался в стрельбе? Назвал сообщников?

– Спокойно, спокойно, – сказал Орен. – У нас есть немало прямых улик, указывающих на его вину, но сам он пытается выставить зачинщицей Либби. И вот тут начинаются неувязки. Камеры видеонаблюдения не зафиксировали его проникновение на территорию, а если бы Либби, как он утверждает, и впрямь его впустила, такие кадры непременно были бы. Пока что мы склоняемся к версии, что он попал на территорию по туннелям.