— Метеоритный поток?

— Он самый. Так вот, небеса горят. И предвещают скорую гибель мира. О прошлом разе ходят легенды… и подозреваю, что нового люди просто не переживут.

— Фактор регресса, — Цаи задумался. — И вы…

— Миара уверена, что можно как-то включить защиту, которую сделали Древние… то есть ваши… твои люди. И тогда мир будет спасен. Ну вот как-то так.

Цаи не спешил с ответом.

Он молчал.

И молчал.

— По правде, даже не знаю, что сказать. Это… весьма наивно с одной стороны. А с другой… вы правы. Защиту можно запустить, но для этого вам нужна будет помощь.

— Твоя?

— Именно.

— А ты за нее потребуешь…

— Носитель. Биологический носитель.

— Тела я не отдам!

— Я не претендую на твое, — махнул руками Цаи. — Достаточно будет вызвать из гибернации копию или запустить синтез новой… я покажу, как.

И добавил:

— Сами вы не справитесь, — повторил Цаи. — Во всяком случае, в полном объеме. Вы просто не поймете, как использовать оставшийся ресурс по максимуму…

— Система…

— Система сама не в том состоянии, чтобы помогать. Более того… я не уверен, что она вовсе пригодна к использованию. Все же Аи со всей ответственностью подошла к поставленной ей задаче.

— Погоди, — Винченцо оторвал еще одну ягоду. — Все-таки… давай с самого начала. Зачем она вообще уничтожила этот ваш мир?

— Она не собиралась, полагаю… вернее ей казалась, что она как раз его спасает. Теория управляемых катастроф. Слышал что-либо?

— Нет.

— Тогда… да, пожалуй, придется начать с самого начала. Итак, наш мир… моя память сохранила основные вехи развития, — Цаи убрал виноград и стол с ним, вместо которого появилось изображение сине-зеленого шара. — Четыре континента, из которых пригодны к жизни два. На стадии Перехода имелись планы по терраформированию оставшихся, по созданию населенных зон замкнутого типа со стабильным климатом.

Шар вращался…

— Это, — Винченцо тоже виноград убрал и потянулся к нему. — Что…

— Планета. Так выглядит… во всяком случае выглядела, планета. Континенты… Аиль на северном полюсе. Таиль — в восточном полушарии. На севере — вечная зима. А здесь, — палец Цаи указал на темное пятно. — Зона тектонической нестабильности. Искаженное геомагнитное поле и множество вулканов. Извержения, землетрясения и тому подобное…

Планета?

Это…

Земля — все-таки шар? Сейчас он выглядел весьма правдоподобно. И все равно странно. Шар поворачивался, становясь то одним, то другим боком…

— Основная масса населения собралась на двух материках… впрочем, это не особо важно. Главное, что тогда впервые заговорили об избытке населения. И стали искать пути сдерживания роста. И одним из вариантов был выход в зону цифрового пространства, который стал возможен далеко не сразу. Но это мелочи, поскольку само пространство в отличие от планеты, безгранично…

Планета вращалась.

И все равно странно… Алеф ладно, он бы нашел научное объяснение, но Винченцо оставалось лишь верить. А верить получалось плохо.

— … постепенно люди сполна оценили открывшиеся возможности, и переселение стало массовым…

Глава 29

Миха

Город был пустым.

Странное ощущение. Наверное, так выглядел бы павильон для съемок во время отдыха. Ни людей, ни животных. Пустота. Тишина. И даже стук собственного сердца кажется размытым, приглушенным.

А еще люди явно ощущали неправильность происходящего.

Молчали.

Даже Карраго.

Даже Джер, который послушно шел сзади, выпрямившись и не снимая руки с рукояти клинка. Он крутил головой, вглядываясь в пустоту…

А дорога вела.

Первые дома.

И остановиться бы, разглядеть поближе, но Ица мотает головой.

— Сердце… там… — она указывает то ли на пирамиду, то ли свет, что бьет с вершины этой пирамиды, уходя куда-то в небеса. Только небеса эти мутные. Такое небо бывает на излете зимы, когда облака расползаются грязным покрывалом, сплошным, без промоин и проталин. И кажется, что еще немного и это покрывало обвалится прямо на головы. Иногда оно, не способное удержать в себе всю скопленную влагу, осыпается водяной пылью, которую и дождем-то не назовешь. Иногда рожает снег, мокрый, крупный…

Но здесь снега не было.

Трава, на сей раз казавшаяся почти настоящей. Дорога вот. Камни. Миха тоже не удержался, поднял один, убеждаясь, что тот имеет и вес, и фактуру.

Да уж, эффект полного присутствия.

— Система… предупреждает… что локус заражен… вирус… что оптимальна была бы перезагрузка и полная…

— Нет, — Миха обрывает Джера не позволив договорить. — Нельзя. Не пока мы внутри.

— Система может перенести… нет… теперь не может, — мальчишка нахмурился. — Система… связь здесь нестабильна.

Он споткнулся.

И устоял.

— Я… её больше не слышу! — в голосе Джера звучала растерянность. — Совсем! И… и это что значит?

— Это значит, что связь оборвалась, — Миха постарался говорить спокойно. — Это не страшно. Полагаю, мы просто слишком углубились, и если вернуться к стене, то связь восстановится.

Во всяком случае, он весьма на это надеялся.

Джер кивнул.

— А… — хотел было спросить он, но махнул рукой. — Ай, не важно…

— Важно, что я ощущаю здесь свою силу, — заговорил Карраго. — В полной мере. А ты, мальчик?

— Я?

— Ты, смею напомнить, все же маг, пусть и недоучка, но сильный. И признаю, что порой голая сила…

Джер раскрыл ладонь, и из нее вырвался столп пламени. И погас.

— Чудесно… — пробормотал Карраго и, как показалось, с облегчением.

— Идти надо, — Ица обернулась и глянула недовольно. — Хватит болтать.

— Согласен, — подтвердил Миха. — Чем быстрее доберемся… или можно вернуться.

Стоило бы вернуться.

Отдать приказ, но…

Смысл в приказах, которые никто не выполнит. Ладно, Тень, он как раз подчинится весьма охотно, но вот Ица видит перед собой цель и сворачивать с пути не станет. Джер, само собой, не оставит её… ну а Миха — Джера.

— Держимся вместе и… ускоряемся.

Ица молча переходит на бег. Бежит она легко, словно до того и делала, что тренировалась. И Миха устремляется за ней. За спиной ворчит, кажется, ругаясь, Карраго, но это уже не имеет значения.

Справится.

Должны.

В конце концов, они здесь не привязаны к физической составляющей тела, и это надо использовать. Понять бы еще, как…

Дома…

Справа и слева. Если не приглядываться, кажутся настоящими. Если задержать взгляд, то создается ощущение фальшивости, какой-то одинаковости,