— потому что он уже все раздал. Он поделился добротой с теми, кто его окружал. Одарил мудростью и весельем семью и друзей. Детям и внукам завещал свои страсти: любовь путешествовать и щекотать нервы, приверженность к музыке и словам — и увлечение прогулками; и преданность, и вера тоже достались им. Всю жизнь он так делал. Задолго до того, как деменция впервые вонзила в него когти, и много позже того, как она уже сделала самое худшее, он вложил скромность и радость нам в сердца.

* * *

Некая женщина в Шепердс-Буш выглядывает из окна и замечает, что какой-то мужчина словно бы ждет неведомо чего у фасада ее дома. Она выжидает, смотрит, не пойдет ли он дальше, но, кажется, он не знает, куда идти. Она выходит наружу и спрашивает, все ли с ним в порядке. Он, смущенный, растерянный, заблудившийся, находит силы назвать ей имя и сказать, что он когда-то работал в церкви. Не без труда она убеждает его войти в дом, потом дает ему попить и набирает 999.

По особому распоряжению бригада скорой помощи забирает его в дом моей сестры в Южном Лондоне. Мама уже спала — наконец-то, после самых долгих суток в ее жизни. Когда приезжает неотложка, они воссоединяются. Папа устал, но он чист, не ранен и в безопасности. И, кажется, ошеломлен из-за всего этого внимания.

Он был на ногах двадцать восемь часов, пересек Лондон из конца в конец — и мы никогда не узнаем, где он побывал и что с ним по дороге случилось.

Эпилог

На скорой не позволено говорить одно: мол, ты здесь потому, что хочешь что-то изменить. Такое чувство выходит за рамки, оно запрещено, так вообще не принято. Меня, тогда еще совсем зеленого новичка, один стреляный воробей как-то спросил:

— Тогда из-за чего же вам сюда захотелось?

И прежде чем я мог бы ответить, он дополнил вопрос предупреждением:

— И не говорите: все, мол, потому, что вы хотите помогать людям.

В нашем деле все так, как было бы с ребенком, признайся он или она, что ему или ей очень нравится в школе: такое может оказаться и правдой, но не означает, что сие стоит объявлять во всеуслышание.

Вместо этого костяком, каркасом рабочего дня становится в некотором роде несгибаемая скромность — упрямый запрет на эгоизм и тщеславие. Не превышай полномочия, не используй медицинский жаргон, даже и не думай, что ты герой. И, что бы ты ни делал, не носи стетоскоп вокруг шеи. Но такое смирение паче гордости, и я думаю, что мы рискуем, когда прибедняемся. Потому что мы все здесь, чтобы улучшить положение пациента, — и мы поднимаем, утешаем, привозим в больницу, лечим. Не всегда работа идет так, как мы предполагали, но мы участвуем в жизни общества, и это некоторым образом суть жизни.

Несмотря на все застывшее право современного мира, есть нечто — и оно заставляет душу человеческую в тот переломный момент, когда люди видят кого-то в беде, вмешаться — пройти лишнюю милю ради, условно, странника у двери. Наша разочаровывающая, но полезная и вдобавок изматывающая работа — ничего больше, чем придание формальной силы тому побуждению: ответить на призыв о помощи, вызволить кого-то из беды и забрать их всех туда, где сможет начаться возрождение.

И если все перевернется с ног на голову, любой из нас, конечно, хотел бы этого для себя.

Примечания автора

Надеюсь, понятно, что моя книга — не перепевка клинических инструкций или не лучший образчик практики. Те, кто придерживается клинической точки зрения или проводит время на работе, могут возразить и привести в пример случаи, когда все делается не совсем уж как по-писаному, но я попытался воспротивиться соблазну и не подправлять мои действия задним числом или не поливать воспоминания о них сахарной глазурью. Еще меня подмывало показать окружающую обстановку: ведь бригады скорой помощи работают не в приемном покое, лабораториях или учебных классах (разве что их туда вызывают) — а в настоящем мире и выборы совершают в реальном времени. У всех тех, кто ощущает, что описанные действия плохо отражают наши рабочие будни, я прошу извинений: любые ошибки здесь только мои.

Еще следует заметить, что клинические протоколы изменяются с течением времени и эта книга охватывает около десяти лет, а за то время они как раз и поменялись, из-за чего некоторые стороны лечения могут показаться устаревшими. Я пытался свести такие анахронизмы к минимуму, чтобы избежать путаницы, но в то же время по-прежнему честно говорить о том, что было сказано и сделано в тот или иной раз. Уточняющие подробности и все имена я изменил.

Благодарности

Мне приятно поблагодарить моих многочисленных превосходных коллег из скорой помощи: немало их мельком появляются здесь; я надеюсь, они почувствуют, что моя книга выказывает некоторую справедливость к их постоянным подвигам. И еще я кивну моим коллегам из других неотложных служб и всему очень широкому миру здравоохранения: ведь неотложная помощь — плод совместных стараний. Я хотел бы поблагодарить Лорин и всех остальных из литературного агентства Bell Lomax Moreton за поддержку, экспертную оценку и спокойствие, а еще Бена и других из издательства Quercus за то, что они придали моим историям облик наилучшей книги, какая только могла из них получиться. Некоторые люди читали ранние черновики и отрывки; я слышал от них полезные указания и слова поддержки — и очень за все благодарен. Отдельная благодарность — маме и сестрам за то, что они позволили мне рассказать историю нашего папы. И более всего — за содействие во многих-многих делах, не только в написании книги, — спасибо моей удивительной жене и трем восхитительным детям.

Примечания

1

Фельдшер — специалист со средним специальным медицинским образованием, который имеет право проводить диагностику и устанавливать диагноз, проводить самостоятельное лечение или направлять пациента к врачу-специалисту. В странах с англо-американской моделью экстренной помощи используется термин парамедик (Здесь и далее — Прим. ред.).

2

Меконий (от греч. μηκώνιο) — первородный кал; первые фекалии новорожденного.

3

Аспиратор — медицинский прибор, использующийся в хирургической практике с целью удаления жидких сред из полостей организма, а также для очищения дыхательных путей.

4

Мешок Амбу — механическое ручное устройство, предназначенное для