Попытаюсь вернуться немного назад:

Вынося меня на руках из города, Мардар, во-первых, отключил камеры еще до того, как появился в городе. За это, кстати, полагается смертная казнь, ибо он сделал из себя изменника. Во-вторых, до того, как сознание покинуло меня и тело решило, что в анабиозе ему будет комфортнее, я услышала это заветное слово от моего господина: автоматы. Почему-то мне не требовалось объяснение, что это такое, я уже знала.

И, наконец, в-третьих, прям как вишенка на торте (так «популярно» — еще одно новое слово, говорят в Вонте), Мардар украл у Дамира папку с отрывком моего дела. Мне он отказывается показать, говорит, что и так хватит с меня потрясений. Там всего-то два листа, и он всегда прячет их в кармане, а спит, зараза, очень чутко.

Вот сейчас, глубокая ночь, я сижу меньше мили от места, где спят Мардар и Вулхи, но стоит мне зашевелиться и Мардар приоткрывает один глаз.

Возвращаясь к прежней мысли, мы трое — считаемся беззаконниками по законам королевства Залеса и Морвата. Нет, наверное, вот это как раз та самая вишенка. Беззаконников судят быстро — расстрел. Вот и весь суд. Но, по какой-то причине, там в Хорте, я нужна была солдатам живой. С каждым днем, мне всё интересней, для чего? Может стоило бы, позволить мужчинам добраться до острова, а самой сдаться солдатам или в одиночку продолжить путь до столицы? Не спроста же я понадобилась аж Великому Сайвосу! Причина проста и мне кажется, я ее знаю, но вот только вспомнить не могу.

Мне бы хотелось записать и классифицировать все новые знания и слова, но здесь так темно, увидев свой почерк по утру, я обязательно ужаснусь. А днем времени писать попросту нет.

Мы постоянно движемся, переходим с места на место, каждый раз немного отклоняемся из стороны в сторону от курса, виляем и петляем, чтобы сбить солдат. Это нелегко и отнимает слишком много времени. И каждый день мы думаем, что вот сейчас-то нас точно схватят. Чем ближе заветная таверна и море, тем сильнее мы волнуемся.

Волнение отражается и в те моменты, когда мы останавливаемся на ночной привал. Мы часто очень долго молчим, сидя рядом друг с другом, думаем каждый о своем, о том, что оставлено позади, кто что потерял. А ведь мы все потеряли очень многое. Точнее, не все. Я не потеряла ничего, кроме памяти о неродном отце и подруге. Это ничто по сравнению с тем, что потеряли двое мужчин, принявших на себя статус беззаконников.

Вулхи потерял семью, его потеря была страшной. Я до сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю его рассказ. Никому не пожелаешь пережить то, что он пережил. Иногда я вижу в его глазах несравненную ни с какой физической, боль. Однажды, я сказала, что солдаты нас настигнут, они убьют нас на месте, а Вулхи сжал мои плечи и сказал, что не позволит никому меня обидеть. Он уже потерял родных, теперь мы с Мардаром для него семья.

Мардар тоже лишился семьи, хоть они и остались живы, однако, вряд ли семье старого лорда удастся когда-нибудь воссоединиться.

Наверное, гораздо проще оказываться в подобной ситуации, когда и терять-то особо нечего. Я много раз пыталась задуматься, что такого было в Хорте, из-за чего стоит тосковать. Семьи — нет. Друзей — нет. Хижина и пара памятных вещиц.

Но Хорт изменил меня. Впервые я появилась в городе невинным подростком, а ушла из него, убийцей. Вспоминая убийство Хеуда, я начинаю улыбаться не потому, что горжусь его смертью. Мерзкий Знатный считал себя неуязвимым, он не боялся и даже не опасался никого в городе. Его молнии, точнее, это я по глупости приняла подобное явление за молнии, просто потому что иначе это никак объяснить не могла. На самом деле, Хеуд пользовался электрическими разрядами, вырабатываемые в его измененной крови, большего Мардар объяснить не смог, он сам немного недоумевает. Так вот, ток, способный пробраться под кожу человека оказался не таким опасным, как обычное человеческое оружие, причем самое простое. Было бы не так приятно застрелить Знатного. Едва ли он испытывал неуязвимость перед силой огнестрельного оружия.

Кошмары, мучащие меня, приходят и к Вулхи. Он спит беспокойно, часто ерзает и ворочается, иногда подскакивает на месте и очень громко пыхтит, сражаясь с собственными демонами.

Голоса к Мардару не приходили достаточно давно. В поместье они могли посещать его, стоило мне отлучиться, а в лесу настигли лишь однажды, пока мое тело регенерировало в анабиозе. Вулхи на этот счет выразился просто: «Если тебя я подумывал сжечь, то этого парня подумываю кокнуть по башке камнем, если он снова так орать начнет. Нет, ну в самом деле, бешенный же ведь».

Да уж, добрее союзника не сыщешь. Если бы я не знала, что Вулхи таким образом шутит, то не поворачивалась бы к нему спиной.

Пока нас окружал бескрайний густой лес, мы чувствовали себя наполненными некой силой, заключенной в вековых корнях деревьев, мы чувствовали себя защищенными. Когда лес остался позади, как и наши привычные размеренные жизни, мы опустели, внутри нас ничего не осталось.

Мы оглядываемся через каждый шаг, прислушиваемся и дергаемся от любого звука, стали нервными. У Мардара кадык задергался в тот момент, когда я решила испытать пистолет. Я решила так, если мне придется защищаться с помощью такого оружия, то обязательно уметь им пользоваться, а уж лес приглушит звуки выстрела, если военные далеко, то не услышат, если близко, то едва ли что-то нас спасет, разве что отсрочит немного смерть.

У Мардара были свои мысли на этот счет, но озвучить он их не смог, потому как начал заикаться.

Стрелять мне оказалось проще, чем думалось. Именно это удивило Мардара, Вулхи тоже, но он предпочел не терять лицо и смолчать, нервно почесывая затылок. Я выстрелила трижды, чтобы не тратить пули, все три раза пуля вошла в одно и то же место в стволе дерева.

Никогда не забуду ощущений, испытанные во время стрельбы. Будто кто-то вернул в мир все яркие краски, будто нечто вернуло меня к жизни. Будь у нас арсенал получше, никакие военные нам бы не были страшны!

Мне стало интересно пострелять по птицам, исключительно ради обучения, но Мардар, заикаясь зарычал на меня, пытаясь скрутить руку с пистолетом. Больше я решила его не пугать, убрала оружие за пояс, не расстаюсь с ним, но и не использую. Глупо все же попасться, когда уже почти достиг цели.

Однако сложно назвать целью отчаянный побег на остров с живым вулканом, регулярно извергающимся. Если нас не схватят раньше, мы все равно обречены.

«Мне все равно» — мысль приходит так внезапно и до того пугающая эта мысль, что сдавливает горло, становится сложней дышать. Мне хочется уткнуться лицом в сухую почву и задохнуться окончательно. Сейчас мне проще быть никем, девушкой без прошлого, так намного легче и безопаснее выживать, не бороться с сознанием, которое буквально вопит: «Дура! Да у тебя же отняли твое прошлое! У тебя и настоящее отняли и что ты сделала?!». Сознание постоянно пытается толкнуть меня на путь борьбы, заставить выйти из тени и драться за свою жизнь, за жизнь тех двух мужчин, ставших мне хотя бы подобием семьи. Но я могу бороться, могу сражаться с солдатами, даже невзирая на их опасное оружие, приводящее меня в восторг, если быть до конца откровенной. А Мардар и Вулхи? Я знаю, что оба могут взяться за мечи (если бы они у них были) и крошить любого, кто близко подойдет, но ведь солдатам подходить близко и не нужно. Их обоих пристрелят прежде, чем они поймут в чем дело.