Многие вещи остались непрояснёнными.

Первое, куда пропали доказательства вины Хеуда. Он не заходил в тюрьму, не мог по причинам физическим. Кто их взял и передал ему?

Второе, что еще мы с Вулхи не знаем о Вонте, а ведь несомненно, Мардар приберег что-то на потом.

Третье, каким образом он подслушал разговор Дамира? Новый лорд Хорты не дурак, дверь за собой всегда плотно закрывает.

Четвертое, знал ли Мардар о способностях Хеуда?

Пятое, а о его заговоре с королевским двором?

О боги, я даже продолжать не хочу, между нами, очень много недосказанности, это отдаляет друг от друга. У него свои тайны, у меня свои. Однажды нам предстоит столкнуться лбами или разойтись по разные стороны.

С Вулхи мы просидели на грязном матрасе до заката, пялясь в стену, Мардар все не возвращался.

— Надо пойти за ним, — настойчиво предложила я, поднимаясь, но напарник поймал меня за руку и усадил обратно. Такой крепкой показалась его хватка, обычно он более сдержан.

— Нет.

— То есть как нет? Мало ли, что могло случиться? Он давно должен был вернуться.

— Он сказал мне, подождать до ночи, если не вернется, убегать как можно дальше.

Его голос, его тон, черт подери, даже его взгляд приводили меня в неистовство. Убегать? Бросив его?

— Ты в своем уме? Если что-то случилось, мы должны помочь. Неужели этот дом ни на какие мысли тебя не натолкнул?

Я снова предприняла попытку подняться. Вулхи схватил меня за горло и заставил седеть смирно, он не сдавливал, не причинял мне боли, но его настойчивость…

— Руки убери, — тихо прорычала ему в лицо.

Ох не знаешь ты, милый мой, как легко было бы опрокинуть тебя, сбить с ног или откинуть к противоположной стене. Достаточно одного лишь желания и моя сила проснется моментально.

— Ты не понимаешь, — жалобно промычал лесничий сын.

— Чего я не понимаю, Вулхи?

Я заставила сидеть себя смирно, не дергаться, смотреть ему в глаза, однако, внутри всю меня трясло от злости. Они о чем-то договорились за моей спиной.

Не важно, что Мардар чувствует ко мне, он не должен был договариваться с Вулхи о чем-то без моего ведома, не знаю почему, но не должен был.

— Он очень волнуется за тебя, переживает.

— Вулхи, отпусти меня, — мой голос не дрогнул, он лился, словно музыка, успокаивающий, тихий, мягкий. После Хеуда я интуитивно понимала, как нужно вести себя в подобных ситуациях, к тому же, я знала, Вулхи не причинит мне вреда.

— Не могу, прости, — он сокрушался, едва ли не рыдал, тряся головой. — Если он не вернется через час, уходим.

— Нет, Вулхи, — имя, я старалась выговаривать четко каждую букву его имени, давить на это, не понижая мягкости в голосе, — мы не бросим Мардара, я не брошу Мардара. Понимаешь?

— Так надо, он сам просил. Места здесь опасные, да ты и сама видишь, этот дом обо всем сам говорит.

— Этот дом самый обычный, — ложь, ложь, ложь! — В нем произошло несчастье, но он все равно остался самым обычным.

— Да ты дурная что ли? Слепая? — Взревел он, не отпуская меня. — Их казнили! И даже не похоронили. Это место злое, здесь веет злом из каждого угла!

— Мрак, — протянула я, растягивая единственную гласную букву.

В голове этого гиганта настоящий мрак, ну не может земля или отдельное место зло нести. Неспособно оно на это. А вот люди могут, и очень почему-то любят это занятие, нести за собой зло, проносить его сквозь века на дальние расстояния. Так зло растягивается повсюду, окружая вот таких как Вулхи.

Дверь позади нас скрипнула и пропустила темный силуэт навьюченный двумя мешками. Вулхи моментально воспрял духом, отпустил меня и тогда… Я ударила его. Сильно, метясь в самое больное место, от всей души. И мне совсем не стыдно за этот поступок.

— Что происходит? — Мардар скинул оба мешка на пол и непонимающе уставился на меня, медленно переведя взгляд на стонущего напарника. О да, Вулхи корчился, скулил, подвывал, как щенок. Пусть знает, нельзя со мной так обращаться.

Когда он смог совладать с болью, то метнул на меня обиженный взгляд и заговорил с Мардаром.

— Уходить надо, гиблое это место. На заднем дворе семью казнили.

— То есть как казнили?

Я зарылась лицом в ладони и громко выдохнула. Иногда Вулхи умеет раздражать, вот прям сказочно.

— Идите, — спокойно отрезала я, не обращаясь ни к кому конкретно. — Но я остаюсь. В сказки про злые места и духов — не верю. И хочу хоть одну ночь провести не на сырой земле. Удачи, встретимся на острове.

— Так, — Мардар отодвинул стул и сел, — Так, — повторил он, о чем-то усиленно размышляя. — Переждем ночь, за день ведь с вами ничего не случилось. Завтра в любом случае уходить, так какая разница?

Вулхи попытался протестовать и в этот раз я впервые обрадовалась лидерству Мардара. Он быстро заткнул напарника, всего лишь одним жестом руки.

По его сосредоточенному усталому лицу я сразу поняла, мы останемся. Всё остальное неважно, мне нужна эта ночь, в этом доме, с призраками этой семьи.

Наяда уместилась рядом с Мардаром на матрасе, поджала под себя ноги и внимательно посмотрела на мужчину, ставшего неожиданно частью ее жизни, кто бы мог подумать. Еще не так давно она избегала его, делала всё, лишь бы не попасться на глаза безумному господину. Под маской безумца ей открылся надежный друг, готовый ради ее спасения бросить всё и пуститься в неизвестность.

Внимательно разглядывая его лицо, девушка не могла скрыть улыбку. Сколько всего они пережили за такой короткий срок, сколько еще переживут, но сейчас, в заброшенном позабытом всеми доме, она могла бы заставить себя одну ночь не думать о том, что ждет их, могла просто поговорить ни о чем, взять его за руку, обнять. Она пыталась, честно пыталась, потянулась к нему, чтобы положить голову на плечо, как в памяти возникла фотография.

— Что с тобой? — Мардар погладил девушку по лицу, нежно проведя большим пальцем по скуле, подбородку, нежно щелкнул по чуть курносому носу. — Ты выглядишь очень грустной.

Наяда тяжело вздохнула, отстраняясь. Было много того, чего озвучить сейчас она не могла по личным причинам, может и стоило бы разрешить все их недомолвки и вранье на берегу.

— Ты не должен был убегать со мной, — грустно проговорила девушка, услышав хрипотцу в собственном голосе. — Должен был вернуться.

— Я не мог тебя бросить, не говори глупости.

Наяда осеклась, ее рот беззвучно открылся, губы зашевелились, но она молчала, похожая на рыбу, выброшенную из воды. Столько раз выпадала возможность открыться ему, рассказать правду, но девушка упорно молчала, отводя взгляд. Он не мог ее бросить, не мог! Что же тогда она за человек, если не только могла, но и тщательно планировала свой одиночный побег.