Поскольку время циклично, возможно, подорожник идет по следам Нанабожо, а может, он возвращается домой. Мы можем последовать за ним. След белого человека – щедрое и исцеляющее растение – так низко кланяется Матери-Земле, словно приветствует ее с каждым своим шагом.

Голос ландышевого дерева

Я никогда не хотела жить на Юге, но, когда в связи с новой работой мужа нам пришлось туда переехать, я должным образом занялась изучением местной флоры, пытаясь культивировать в себе любовь к серым дубам, в то время как душа моя тосковала по огненно-красным кленам. Однако даже чувствуя себя не совсем как дома, я все же старалась пробудить в своих студентах ощущение родства с окружающим миром природы.

Преследуя эту скромную цель, я отправилась со своими первокурсниками в местный природный заповедник, где лес разноцветными ярусами, обозначающими разные виды растений, поднимался по склону от поймы реки до гребня. Я просила их выдвинуть пару гипотез, объясняющих причину этой поразительной смены красок.

«Все это – часть божьего плана, – сказал один из студентов, – великого замысла, знаете ли». После десяти лет погружения в материалистические научные методы объяснения функционирования мира подобная гипотеза заставила меня нервно сглотнуть. Там, откуда я родом, люди посмеялись бы над таким ответом или, по крайней мере, закатили бы глаза. Но в этой группе она вызвала кивки одобрения или как минимум отсутствия возражений. «Ваша гипотеза, несомненно, интересна, – сказала я осторожно, – но у ученых есть другое объяснение подобного распределения растений, когда клены растут на одних участках, а ели – на других».

Обучение молодых людей, родившихся и выросших в так называемом библейском поясе Америки, напоминало мне выкрутасы причудливого танца, который я изо всех сил старалась исполнять, постоянно спотыкаясь о две очень левых ноги. «Вы когда-нибудь задумывались, почему мир так прекрасен и поразителен? Почему определенные растения растут именно здесь, а не в другом месте?» Судя по вежливой безучастности, эти вопросы не были животрепещущими для моих студентов, а тотальное отсутствие у них интереса к экологии причиняло мне боль. Для меня постижение сути процессов, происходящих в природе, – это возможность услышать музыку сфер, а для них это было всего лишь очередным этапом профессиональной подготовки. Вопросы биологии, непосредственно не касающиеся людей, их не интересовали. Я не понимала, как можно стать биологом без знания естественной истории, без интереса к процессам, происходящим в природе, и к непрерывному устремлению ее движущих сил. Земля настолько щедро нас одаривает, что мы, по крайней мере, должны обратить на нее внимание. И тогда я направила весь свой скромный запас евангелического пафоса на обращение их душ в научную веру. Все взгляды обратились на меня в ожидании фиаско, поэтому я детально рассматривала каждую мелочь, просто чтобы доказать, что они не правы.

Автофургоны уже ожидали нас, выстроившись вокруг административного здания, пока я еще раз сверялась со списком: карты приготовлены, кемпинги зарезервированы, восемнадцать пар биноклей, шесть полевых микроскопов, запас продуктов на три дня, аптечки, а также карточки с графическими изображениями растений и их научными названиями. Декан возражал, что подобные экспедиции со студентами слишком дороги. Но я убедила его, что дороже обойдется, если такие экспедиции не проводить. В конце концов, хотели того пассажиры или нет, наша небольшая колонна автофургонов колледжа двинулась по шоссе, проложенному через срезанные вершины гор, по угледобывающему региону с потоками красноватой от кислот воды. Разве студенты, посвятившие себя профессии в сфере здравоохранения, не должны увидеть это воочию?

По пути у меня было достаточно времени, чтобы оценить мудрость и терпение декана на этой моей первой работе. У колледжа и без того хватало финансовых проблем, а я заканчивала диссертацию и была всего лишь преподавателем с неполной загрузкой на несколько часов в неделю. Мне приходилось оставлять своих маленьких дочек дома с мужем, чтобы познакомить чужих детей с тем, что их мало интересовало. Этот престижный небольшой колледж завоевал на Юге неплохую репутацию благодаря успешной подготовке своих студентов к поступлению в медицинские вузы. Поэтому дети местной аристократии считали обучение здесь необходимым этапом на пути к привилегированной жизни.

В соответствии с этой медицинской миссией декан каждое утро облачался в белый халат, как священник в свои одеяния. И хотя в его рабочем расписании были только административные совещания, оценки бюджета и мероприятия с выпускниками, белый лабораторный халат он считал для себя обязательным. Несмотря на то что я ни разу не видела его в лабораториях, неудивительно, что он сомневался в квалификации ученого во фланелевой рубашке, подобного мне.

Биолог Пауль Эрлих называл экологию «подрывной наукой» за ее способность заставить нас пересмотреть свои взгляды на место человека в природе. До сих пор эти студенты изучали лишь один биологический вид – самих себя. И теперь у меня было целых три дня на подрывную деятельность, чтобы отвлечь их от Homo sapiens и рассказать о шести миллионах других биологических видов, существующих на нашей планете. Декан сомневался в целесообразности финансирования «чисто туристической поездки», но мне удалось убедить его, что национальный парк Грейт-Смоки-Маунтинс содержит самый широкий спектр биологических видов и наша поездка будет полноценной научной экспедицией. Я едва поборола искушение добавить что для пущей важности мы возьмем белые халаты. Тяжело вздохнув, он подписал заявку.

Прав был композитор Аарон Копленд: весна в Аппалачах – это настоящая музыка танца. Лес танцует с разноцветными полевыми цветами, разбрасывая брызги белого кизила и розовую пену кустов багряника, звеня ручьями на фоне величественной красоты темных гор. Однако мы пришли сюда работать. В первое же утро я вылезла из своей палатки с планшетом в руке и планом занятий в голове.

Горные хребты опоясывали долину, в которой мы разбили наш лагерь. Ранней весной склоны этих гор похожи на лоскутное одеяло самых разных цветов, на карту мира, где каждая страна выделена отдельным цветом: светло-зеленый – только что распустившиеся тополя, серый – все еще спящие дубы, а цвет пыльной розы – клены с набухшими почками. Тут и там можно было увидеть ярко-розовые участки багряника и белые полосы цветущего кизила. Темно-зеленые линии канадской сосны, словно карандаш картографа, обозначали русла горных ручьев. Позже, в учебной аудитории, я чертила мелом на доске графики перепадов температуры воздуха и почвы в вегетационный период. А на склонах гор перед нами словно кто-то раскинул нарисованную пастелью карту нашей полевой экспедиции, своеобразную абстракцию, выложенную самими растениями.

Подъем по склону горы был экологическим эквивалентом путешествия по Канаде. Теплый климат