Я не могу удержаться, чтобы не закатить глаза. Как остроумно, главное, чтобы была подсказка, на каком моменте смеятся. Отмахиваюсь от комментария Алека и сажусь на кровать, чтобы натянуть коротенькие сапожки, едва доходящие до лодыжки. Я помню, что мы собрались в клуб не для развлечений, поэтому выбрала самую удобную обувь и самые эластичные стрейчевые синие джинсы. Рубашка — маленькое исключение. Хоть она и удобная и просторная, и я её даже заправляю и закатываю рукава до локтей, чтобы иметь полную свободу действий, она выглядит подходящей для клуба. Плюс я густо подвела глаза чёрным карандашом и накрасила веки, сделав дымчатый макияж, не устояв перед возможностью хоть немного выделиться.

Оказывается, я ещё помню, как это делается.

— Боюсь, это у тебя проблемы со зрением, Алек, — кидаю с напускной безмятежностью, застёгивая замочек на ботинке, а затем перехожу ко второму. — Рубашка всего лишь просвечивает на десять процентов.

Заканчиваю и встаю с постели, чтобы взглянуть на Алека, продолжающего создавать вид хмурого скептика, стоя в проёме дверей со скрещенными руками и ногами. Уголок его рта поддёргивается в норовящей улыбке, которую он сдерживает, поджимая губы.

— Я вижу все три родинки на твоём животе, а ещё, — Алек выгибает брови, — я вижу узор твоего…

Я успеваю добраться до него прежде, чем он озвучит «лифчика», находясь всего в нескольких метрах от родительской спальни, и прикрываю наспех его рот указательным пальцем, очень красноречивым взгляда предлагая заткнуться, отчего его брови лишь ползут выше, хотя и его поза даже не меняется.

— С ума сошёл, — шиплю я, указывая кивком на соседнюю дверь.

Оба родителя сейчас в доме, и я не прислушивалась, кто из них, где находился в последнее время, предпочитая взять короткую паузу и забыться.

Алек делает комичное выражение лица.

— О, — тянет он, иронизируя, — поверь, лучше они это услышат, чем увидят.

Пихаю его локтём в бок, и теперь он всё-таки не сдерживается и тихо смеётся.

— Не будь таким ревнивцем, — ворчу наиграно, когда отпускаю руку и отхожу обратно вглубь комнаты.

Алек проходит вслед за мной, прикрывая дверь.

— Не могу, ты ведь ещё не забыла, что у меня проблемы с самоконтролем, когда дело касается тебя?

Он подходит сзади и обнимает меня за талию, кладя подбородок мне на плечо и прижимается щекой, чтобы его губы точно оказались прямо над моим ухом. Я вздрагиваю, когда слышу его низкий шёпот, обдающий теплом кожу.

— На самом деле, ты выглядишь невероятно горячо и дерзко, принцесса.

От вибрации его голоса у меня расползаются мурашки вдоль позвоночника. Я и вправду забыла, как это волнующе, когда Алека можно удивить. Его руки на моём животе сжимаются ещё сильнее, чтобы притянуть меня почти вплотную к его телу, и почти сразу же ощущаю как всё внутри меня натягивается от вспыхивающего желания. Прикрыв глаза, я кладу голову на его плечо, позволяя своему телу расслабиться в его руках. Этого нельзя делать, потому что риск того, что мы сделаем что-то глупое увеличивается с каждым мгновением, пока мы стоим так близко к друг другу.

С трудом отыскиваю свой голос, чувствуя, что во рту всё пересохло.

— Это ещё, скажи спасибо, что я лифчик надела, — хриплю я, злясь на себя, что голос звучит до ужаса низко и возбуждённо.

Зато бьёт по Алеку точно в цель. Из его груди вырывается вымученный стон, который он спешит скрыть, утыкаясь в ложбинку между плечом и шеей и сжимая меня в своих руках так сильно, что мои кости не ломаются лишь благодаря тому, что их не так уж и просто сломать. Алек прикусывает нежную кожу на моей шеи и явно доволен, когда из меня вырывается приглушённое оханье и моё тело тут же выгибается дугой, что его маленькая месть удалась.

— Понял, — бормочет он прямо мне в волосы, — урок усвоят, я больше не намекаю на твою проблемы со зрениям, радуясь, что хоть с памятью всё хорошо.

Я не успеваю пихнуть Алека в живот, как он резко отстраняется, выпуская меня из объятий. А когда поворачиваюсь, он мне с вызовом улыбается, сверкая опасно потемневшими глазами.

— Даже не старайся, принцесса, выиграть эту баталию: ученик никогда не превзойдёт учителя.

Склоняю голову в бок и хитро прищуриваюсь.

— Это ты о том, как бросил шуточку и тут же убежал? — спрашиваю, складывая на груди руки. — Смотри, как бы я и правда не начала что-то забывать. Например, что у меня есть парень, из-за которого я и надеваю нижнее бельё в клуб.

Алек оценивающе суживает глаза.

— Уговорила, принцесса: на этот раз «один-один», — говорит он так, словно и впрямь делает одолжение.

И только из жалости.

Фыркаю и закатываю глаза, хотя улыбка так и просится на моё деланно серьёзное лицо.

— Ну, если вести подсчёт так обязательно для тебя… — бросаю, уже разворачиваясь обратно к кровати, — то пусть будет по-твоему.

Буквально несколько секунд за спиной тишина, но я очень остро ощущаю прищуренный на мой затылке взгляд.

— И почему у меня такое ощущение, что это был самый настоящий тачдаун, — бормочет он, подходя и становясь рядом со мной. Его взгляд направлен туда же, куда и мой. — Значит ты собралась? — спрашивает, кивком указывая на сумки, стоящие на кровати.

Засунув руки в задние карманы джинс, я киваю.

— Так будет лучше.

Не знаю для кого, но по крайней мере я не буду ежедневно ощущать себя виноватой перед родителями и Алеком. Это решение пришло неожиданно, когда вспомнила, что у поместья есть гостевые домики. Так мы убьём нескольких зайцев: Алек сможет отдыхать, а я не буду каждый день встречаться с Софией.

Ну, я хотя бы на это надеюсь.

— Когда ты им скажешь?

— Сразу, как приедем с клуба, — отвечаю, поворачиваясь к наблюдающему за мной Алеку, в глазах которого почему-то просвечивает сомнение, словно он не уверен, что так действительно будет лучше.

Он ещё несколько секунда молчит, продолжая смотреть на профиль моего лица, которое отвернула от него, чтобы не поддаться спорящим во мне чувствам. Очень странно, что Алек не поддерживает идею переехать в поместье. Возможно, он просто не хочет быть тем, кто поможет сбежать от родителей. Однако, моё решение не изменится, и он это знает.

— Тогда поехали, — сообщает Алек, и его голос звучит несколько мрачно. — Жду тебя в машине.

Он уже почти выходит, когда я так и остаюсь, неотрывно смотреть на сумку, но тут внезапно обратно заглядывает в комнату.

— И не забудь надеть куртку, на улице минус пятнадцать.

Я собираюсь запустить в него той самой курткой, резко подхватывая её с кровати и разворачиваясь, но застою лишь исчезающую за дверным проёмом сверкающую улыбку.

Что ж, у меня всё ещё остаётся возможность забыть что-то более весомое.