кровью и мы останемся вместе, потому что ночь и звезды – это не для тебя.

Он склонился над рулем. Его трясло, несмотря на его решимость, было видно: он боялся. Но даже в этот момент Рю не переставала его любить. Ее собственное выражение лица казалось ей странным, эта расслабленность, которой она не знала с того утра, много десятилетий назад, когда очнулась измененной и обнаружила у себя в кровати бескровное детское тельце, когда ее бледный ее покинул.

Предательство.

– Но, – сказала она, – солнце…

– Вылезай, – сказал он, скаля ей зубы. – Вылезай из моей машины, сука.

Он увидел, как все рушилось у нее перед глазами – все ее планы, все их совместное будущее. За мгновения до этого в ярко-зеленых шарах ее глаз вращались бесчисленные звезды, а теперь чернота посередине быстро расширялась, затмевая весь свет ее вселенной, целые ее галактики. Всевозможные ужасы закружились перед ней, мысли стали бессвязными, возникла невыразимая мешанина образов: лысеющее существо в рваном, поношенном костюме; цилиндр; семнадцатилетний мальчик, ласкающий ее сосок, пока она лежит на спине и смотрит на сосновые стропила сарая, с которых капает птичье дерьмо, и чувствует запах сена; парень с девушкой трахаются в переулке в городе, где он никогда не бывал; слова, нагромождение слов, которые могли бы сложиться в рассказ, стихотворение или ложь, которую она не сказала.

Ему как раз хватило времени, чтобы осознать масштаб причиненной им боли, после чего она бросилась на него и схватила его за горло.

Она прижала большие пальцы к его глазам и вдавила бы их в глазницы до самых костяшек, если бы он не ухватил ее за волосы и не оттащил от себя, услышав, как что-то хрустнуло у нее в шее.

Она плюхнулась на сиденье – он выскочил из кабины и, схватив ее за лодыжки, вытащил наружу. Новая горячая кровь придавала ему решимости, кричала в его венах. Рю ухватилась за руль, перевернулась на спину и испустила яростный вопль, от которого Тревис застыл на месте. Тогда она приподнялась и вцепилась во фланелевую ткань его рубашки. Затем прижалась к нему и вонзила зубы ему в шею. Укусила его так, что он чувствовал, насколько ее зубы остры и как их много, это были не зубы молодой симпатичной девушки, а зубы акулы, или тигра, или бешеного волка, или всех сразу, и их были тысячи, многие тысячи.

Он попятился назад, к шоссе.

Она обвивала его ногами, цеплялась пальцами за волосы.

Она глубоко зарылась ему в горло. Порвала плоть в месте, где правое плечо соединялось с шеей. Он взял ее обеими руками за бедра и ударил о кузов своего кемпера. Раз, другой – оба с боевым кличем, и оба она теряла хватку на его шее, но к третьему удару отпустила совсем и упала на обочину.

Он прислонился к кемперу и увидел, как она поползла от него на четвереньках.

На желтой линии, делившей шоссе пополам, она обернулась и легла на спину, глядя на него. Одна бретелька платья упала с ее плеча, бедро испачкалось в грязи, а кровь – его кровь – стекала по лицу и ниже, между грудей, пропитывала розовые лепестки на платье. Она легла и стала облизывать губы, почесала лицо тыльной стороной запястья, потом лизнула руку и рассмеялась. Указала на него и улеглась поудобнее, положив руки на живот, как ребенок.

Ее острые зубы ярко сверкали своей белизной.

Он сел в пикап и захлопнул дверь.

Тревис завел двигатель и повернул руль влево, зашуршав гравием, и как только пикап задним ходом выехал на дорогу, передом на восток, он затормозил.

Рю лежала на дороге и все еще смеялась, катаясь и держась за живот. Ее заливал свет фар.

Он нажал на педаль газа.

Она не пошевелилась, но он столкновения не ощутил.

Вместо этого ему показалось, будто он заметил, как мелькнули белые крылья, взмывая вверх и унесшись в ночь, а потом пикап резко остановился и встал на шоссе с работающим двигателем. Красный свет задних фар заливал участок асфальта, где она должна была находиться, и он был пуст. Тревис немного посидел неподвижно, после чего вдавил педаль в пол и поехал прочь, навстречу наступающему утру.

«Солнце взойдет. Рассвет заберет ее».

А он вскоре после этого будет уже на травянистом холме, и женщина с мальчиком будут ждать его на крыльце фермерского дома, протянув к нему руки. И они войдут вместе, втроем, держась за руки, в сияющие в небе Врата Света.

«Я волк, – подумал он. – Смотрите, что я сделал».

Он прижал ладонь к шее и почувствовал, что оттуда, заливая рваную плоть, сочилась кровь.

«Я свободен».

Где-то позади, в цепкой темноте, продолжала смеяться Рю.

Вторник

21 октября

Поздним утром шоссе мерцало впереди, где соединялось с небом.

Сотрудник полиции штата, на чьем бейдже стояло имя Кайо, сидел и наблюдал за пикапом с кемпером, считая до десяти. Он взглянул на ориентировку, прикрепленную к его приборной панели. «Форд» стоял на обочине с незаглушенным двигателем в двадцати футах от него. Подкрепление – через пятнадцать минут. Кайо прочитал молитву Деве Марии и отстегнул «Моссберг 590» от крепления на приборной панели. Затем вылез из машины и осторожно направился к пассажирской стороне кемпера. Гравий хрустел у него под ботинками. Кайо выкрикнул: «Полиция штата!» и вскинул «Моссберг» в боевое положение, прицелившись к пассажирскому окну, но кемпер оказался пуст. Кайо услышал шорох: по гравию шагал кто-то еще. Он уловил что-то слева, краешком глаза. Развернул дробовик, но запнулся: к нему приближался ковбой, высокий и худой, весь в крови, лицо его скрывалось под полями черной соломенной шляпы с белым шнурком.

«Господи Иисусе, что за…»

Эта мысль, промелькнувшая в голове у Кайо, оказалась последней.

Тревис ударил по стволу дробовика ломом, и тот отлетел вправо, разрядившись, изрешетив кемпер и разбив стекло. Тревис ударил полицейского дважды в голову, и его серая фетровая шляпа отлетела и приземлилась на асфальт. Дробовик грохнулся на обочину. Полицейский привалился к кемперу. Тревис пнул оружие в кусты и схватил противника за волосы, затем откинул голову назад и всадил плоский конец лома полицейскому в горло. Затем Тревис опустился на колено. Вытащил лом, снял с лица нижнюю повязку и присосался к кровоточащей ране. Хлещущая кровь пропитывала его одежду.

После этого Тревис оттащил тело в патрульную машину и усадил на пассажирское сиденье. Увидел на приборной панели ориентировку с фотографией, где он сам стоял перед своим пикапом с кемпером. Затем