Наиболее терпимо и дружелюбно к пиратам были настроены индейцы с мыса Грасиас-а-Диос на восточном побережье Гондураса и Москитового берега, а также ряд племен Коста-Рики, Дарьена и Новой Гранады. Некоторые флибустьеры, например голландец Блаувельт, подолгу жили среди индейцев. Испанцев, которые их истребляли, обирали и лицемерно пытались обратить в «истинную веру», индейцы считали своими злейшими врагами, и в этом их взгляды совпадали с воззрениями пиратов.[81]«На берегах Северного (Карибского. — Е. Г.) и Южного (Тихого океана.—Е.Г.) морей имеется бесчисленное множество воинственных индейцев… с которыми, по достоверным сведениям, англичане и французы водят дружбу», — писал испанский губернатор Коста-Рики X. Ф. Саэнс 25 декабря 1676 года.

«Вскоре мы достигли мыса Бокадель-Торо (в Панаме. — Е. Г.), где нам представился удобный случай нарезать тростника и запастись черепаховым мясом, — вспоминает Эксквемелин. — Мыс этот достигает в окружности десяти миль и со всех сторон окружен островками, так что защищен от всех ветров. В его окрестностях обитают различные племена индейцев, которых испанцы никак не могут подчинить себе и поэтому называют их индиос бравое.[82] На столь малой земле помещается столь много различных народностей, что друг друга они даже не понимают и постоянно воюют между собой. На восточном побережье этого мыса живут индейцы, которые раньше вели торговлю с пиратами; они поставляли всё, в чем те нуждались: маис, касаву и различные овощи, а также кур, свиней и прочих животных, встречающихся в этих местах. Пираты давали им за это старые железные вещи, кораллы и прочие предметы; эти люди использовали их как украшение. Если было нужно, пираты всегда могли найти среди них прибежище; однако впоследствии с этими индейцами произошла ссора и ни один из пиратов больше не появлялся в этих местах; а всё началось из-за того, что пираты как-то выкрали у них одну женщину и убили одного мужчину; с тех пор индейцы и не желают торговать с ними».

Встреча с немирными индейцами не сулила ничего хорошего. Справиться с ними было непросто: эти люди были чрезвычайно сильны (например, вчетвером несли каноэ, которое с трудом могли поднять 11 пиратов), знали местность, быстро и бесшумно передвигались по лесу, прекрасно маскировались, сидя на деревьях, и использовали смертоносное оружие — стрелы. «Представляли они собой толстые прутья, почти в палец толщиной и длиной около восьми футов; на одном конце сухожилиями был прикреплен крючок, также деревянный, и в него был вставлен кремень, на другом конце была закреплена деревяшка в форме трубочки, заполненная мелкими камешками, и они, когда стрела шла к цели, слегка гремели, — рассказывает Эксквемелин. — Часть стрел была из пальмового дерева, и цвет у них был красный, так что выглядели они знатно, и казалось, будто поверхность их тщательно отлакирована… Эти стрелы были изготовлены без каких бы, то ни было железных инструментов; сперва индейцы обжигали стрелу, а потом зачищали ее кремнем». Захваченных в плен белых ждала незавидная судьба: в мемуарах того же Эксквемелина содержится описание жестоких пыток, которым подвергали пленников индейцы; туземцам приписывали и склонность к каннибализму (хотя нынешние потомки индейцев-карибов с возмущением это отрицают). Так, считается, что знаменитый Франсуа Олоне был съеден пленившими его индейцами Дарьенского залива, которые порубили его на куски и изжарили.

К счастью для пиратов, индейцы мыса Грасиас-а-Диос были более покладистыми. «Пираты настолько дружны с тамошними индейцами, что могут жить среди них, совершенно ни о чем не заботясь, и часто они живут, палец о палец не ударяя; ведь индейцы дают пиратам всё, в чем они нуждаются, в обмен на старые ножи, топоры и разные иные инструменты. Когда пират пристает к берегу, за старый нож или топор он покупает себе женщину, и та остается у него до тех пор, пока он здесь живет; бывает, что года через три или четыре пират возвращается, и эта женщина снова приходит к нему. Тот, кто завел себе женщину-индианку, уже не должен ни о чем заботиться, потому что, по обычаю индейских женщин, она приносит ему всё необходимое. Итак, мужчины там почти ничего не делают, лишь иногда только ходят на охоту или на рыбную ловлю, а белые вообще не работают — они всё заставляют делать индейцев. Индейцы довольно часто ходят с пиратами в море и остаются с ними года на три или четыре, не поминая о своем доме, так что среди них есть много таких, кто хорошо говорит по-французски и по-английски. Среди пиратов тоже немало людей, которые бойко говорят на индейском языке. Эти индейцы очень выгодны пиратам: почти все они отличные гарпунеры, рыболовы и ловцы черепах и манатинов, так что один индеец может обеспечить едой целую команду в сто человек, стоит ему только попасть на место, где можно чем-то поживиться. Когда мы сошли на берег, индейцы вышли навстречу с различными плодами. Они выискивали среди нас своих знакомых, и таких оказалось двое; они хорошо понимали их язык и прожили в этих местах довольно долгое время. Мы остались у этих индейцев на отдых…»

Итак, пираты нередко находили себе подруг среди индейских женщин. Вот как об этом рассказывает Эксквемелин:

«У индейцев существуют особые свадебные церемонии, они не могут взять девушку без согласия ее родителей или родичей. Если кто-либо пожелает жениться, то прежде всего он должен ответить на вопросы будущего тестя: хорошо ли он охотится и ловит рыбу и умеет ли он вить веревки. Если его ответы удовлетворяют отца невесты, тот берет из рук девушки сосуд, пьет из него первым, а затем передает его жениху и невесте. По обычаям индейцев полную чашу надо пить до дна; но при свадебной церемонии пьют, чтобы показать, что они роднятся. Такая же церемония бывает и в том случае, если индейскую девушку берет в жены пират, однако отец невесты не задает ему вопросов, а принимает в дар нож или топор; когда пират покидает эти места, его жена возвращается к отцу, и индейцев не обижает поведение мужа-пирата. У этих индейцев существуют особые похоронные церемонии. Когда умирает мужчина, жена должна похоронить его вместе со всеми его поясами, ассегаями (копьями. —Е.Т), приспособлением для ловли рыбы и всеми украшениями, которые он носил в ушах и на шее. Каждый день на могилу мужа жена приносит пищу и питье, а по утрам она кладет на могилу связку бананов и ставит сосуд с питьем; если на могилу прилетают птицы и клюют бананы, все радуются, и ежедневно жена ходит на могилу, чтобы сменить пищу и питье, предназначенные покойнику. Так ведется целый год… По истечении года женщина приходит на могилу, выкапывает останки своего мужа, извлекает все кости, моет их и сушит на солнце. Затем, когда кости основательно высыхают, она кладет их в свой кабале (пояс из размягченной древесной коры. — Е. Г.)и носит на себе столько же, сколько они лежали в земле, а именно целый год из пятнадцати лунных месяцев: она спит с ними, работает с ними — словом, никогда с ними не расстается. А по прошествии этого времени вешает их на крышу хижины или, если у нее нет жилья, на хижину ближайшего друга. По индейским законам женщина имеет право выйти замуж только спустя два года после смерти мужа. Костей человека, умершего не своей смертью, на себе не носят, но пищу и питье доставляют ему на могилу так же, как и всем прочим покойникам. Если умирает пират, вступивший в брак с индианкой, его кости носят на поясе так же, как и кости покойников-индейцев».