время бомбежек и обстрелов), ее затащила к себе соседка посмотреть ребеночка (она умеет внушать к себе доверие самым простым людям). Изображение соседки (самоутверждение чувством юмора несмотря ни на что и переживание формы) – Ребенок – Толька – а приходил Валька. Как Валька, был же Миша. А Мишка-то был раньше, а теперь Толька. А Мишка кричит – не уйду из комнаты. Но il n’etait pas son mari (devant – лезинфан), a я женщина, я так не могу. И тут же про радости материнства. А я в это время говорю – какой дивный ребенок, и восторгаюсь, как полагается, ручками, ножками. А в голове у меня все мутится, кто Олька, кто Толька, кто Валька, где сама Маруська. И я прихожу домой, и доктор мне говорит, что, кажется, у меня воспаление легких…

От семейства Р. разговор еще ответвляется на восстановление пригородов (муж Р.).

Сравнительное состояние дворцов (рассказывание объективно интересного, наша ленинградская тема, в которой мы косвенно самоутверждаемся как участники драмы; мы, культурные люди, толкуем о Мариинском театре и плафонах).

Теперь ей все равно (дистрофична – катастрофа). Культурные переживания. Переход к людям. Нехорошие рассказы. Удовольствие от этого. Обесценивание ненавистного.

В порядке чистого перехода посетитель задает дурацкий вопрос:

– Ну как вам сейчас служится – не очень скучно?

– Ужасно. Тоска такая. Регистрирую бумажки.

Рассказ об этой тоске, показывающий абсолютное превосходство над собственным жизненным положением. Машинисткой было интереснее, читаешь какие-то рукописи все-таки. Я ведь все время печатала французские и др.

Посетитель, подтверждая это превосходство (жаль собеседницу): Почему вы все-таки не устроились преподавателем языка?

– У меня ведь нет диплома…

– Да…

И вдруг в этот момент неожиданно открывается плотина. Начинается прямая реализация в слове, связная, неудержная, ничего не стыдящаяся (при девочке, которая сидит с книжкой в стороне). Она не хочет быть жалкой, и страстно и долго говорит об этом.

Пусть будет теперь такая работа. Она прожила интересную жизнь. Ей жалко людей, которые от чего-либо отказывались. У нее было все. Увлечение искусством.

– Я ведь жила Эрмитажем и всем этим. Потом не могла туда ходить, когда все испортилось. Меня много любили. Это хорошо вспомнить. И, главное, интересные люди. Мало у кого в жизни было столько интересных людей, просто друзей (значит, представляла для них интеллектуальную ценность). Перечисление этих людей. Муж покойный. Я считаю, что он очень был интересный человек. С ним можно было без конца говорить. Его во многом можно было упрекнуть, что он играл, что он был легкомысленный, но только не в скуке. До последнего времени он мог прийти в 3 часа ночи. О чем-то заговорит, и тут сразу ставился чай, и мы говорили, говорили. Когда он умирал, он так о ней говорил, так ценил ее высоко.

Потом Фр., его считали очень неприятным человеком (значит, и такого сумела приручить). Но для меня он был замечательным другом. Необыкновенно тонкой культуры человек. Потом какой-то профессор химии, который открыл ей целый мир.

Наконец, Т. У Т. много недостатков. В отличие от всех вас, я не считаю ее очень умной (утверждение собственного свободного отношения к вещам), ни очень образованной. Это говорю я, которая совсем необразованная (автоконцепция – загубленная судьба), но не нужно быть художником, чтобы судить о картине. Но она очень многое понимает. Это такое наслаждение, когда все сказано с полуслова.

Тут же излагается вся биография. История загубленной житейскими обстоятельствами художественной натуры. Девочкой – странный перелом в жизни. Всем тогда, помните, казалось, что это ненадолго. Поэтому не училась. Не нашлось разумного человека, который бы направил на правильный путь. Театральная школа. Дебют в роли Офелии – ею заменили заболевшую актрису (до чего классическая история!) – ведь у этой девушки наружность Офелии. Успех. Жених уговорил бросить сцену. И замуж не вышла, и сцену бросила…

Ну что ж. Потом служба была для заработка, а жизнь была насыщена интересами, искусством, любовью, интересными людьми.

Н. очень хорошая девочка. В этом отношении я счастливая мать. Она относится ко мне с безграничным доверием и любовью (это при дочке). Вот и на смену. Нет, правда, оглядываясь на все, я вижу, что прожила наполненную жизнь и могу спокойно встречать приближающуюся старость (сама говорю о надвигающейся старости; не позволю Вашей жалости себя предупредить).

Это замечательный в своем роде монолог, посвященный борьбе с угрозой оказаться в жалком положении. Она из людей с прямым и интенсивным самоутверждением. Отличие от Гали Битнер. Прежде всего отличие женщины сильной эротической позиции. Автоконцепция трагической неудачи, но не от внутренних (как у Г.Б.), а от внешних причин.

Внутреннее только изящное (аристократическое) неумение устраиваться; это предоставляется работницам прилавка. Наивное неприятие этих внешних причин. Мы и они.

Когда ситуация раскрыта, она этого (Т.) не простит. Все что угодно, но не это. Страшный удар по самоутверждению. Поза великодушия, снисходительного признания, что Т. остается человеком центра, в который все обращаются по этому делу и т. д. и т. п.

С ней такая дружба, они сейчас так хотят друг друга видеть – идиллия. И все это никому не нужно, насмарку. И она остается одна, никому не нужная, со своим не нашедшим применения великодушием. И, главное, это нельзя будет скрыть от людей, которым она предстояла как главный распорядитель судеб Т. и которые любовалась ее самоотречением. Ужасно, ужасно…

Удивительное открытие, сделанное у Тат

Очень определенная разговорная ситуация. Разговор – цель. Навещение больного, притом находящегося в трагическом положении. Тема отчасти предрешенная.

Ход разговора:

1. Посетитель: (Личная тема посетителя – самооправдание) – ему неловко, что был давно, один только раз. Сразу начинает с оправданий. Прихожу за последние дни третий раз, два раза не пустили. Практическая цель самооправдания. – Частью практический, частью инерционный разговор о способах попадания (какие сестры, когда дежурят и т. п.). – По ходу этого разговора всплывает имя Н.Л., которая говорила Т. о приходе к ней посетителя, осведомлявшегося как попасть. Вопросы и ответы о состоянии ее здоровья.

2. Вручение принесенного угощения. В связи с этим сообщение о литере. Имманентный вопрос – почему не получала до сих пор. Соответствующий ответ. (Переход извне.) Укладывает принесенное. Разговор в связи с этим. – Съешь. Здесь то-то. – Не могу. Сыта. Меня уж тут как-то обкормили, так что это было! Завтра съем. Пирог с чем? – Пирог сладкий, ты хоть пирог съешь сегодня, а то он засохнет. Он вкусный. – Теперь аппетит у меня нормальный, а вначале ведь я не ела не только казенное, но и все изысканности, которые мне приносили. (Скрещиваются две подводные личные темы. Посетителю – хочется, чтобы оценили его приношение. Обидно, что еда откладывается. Хвалит пирог с мотивировкой желания, чтобы Т. понравился. – Тебе-то и нужно есть как можно