себе дорогу только к одной цели – к золотому венцу Генри Монмута. Тяжелый щит был отброшен еще по дороге – себе же под ноги, чтобы не завязнуть в липкой грязи за шаг до боя – и теперь, без его прикрытия, приходилось туго. Но герцог, словно заговоренный, успевал отбивать удары сразу с нескольких сторон, не обращая внимания на мелкие уколы и случайно нанесенные раны. Да еще находил при этом силы выкрикивать оскорбления в адрес английского короля.

Оруженосцы Монмута хотели было прикрыть своего господина, но он растолкал их, прямо с ходу бросаясь на Алансона. Удар, обрушенный на голову герцога, разрубил бы стальной шлем пополам, не успей Алансон увернуться. Сам же герцог, так яростно пробивавшийся к королю, только теперь почувствовал, насколько ослабел из-за бесчисленных кровоточивших уколов. Сцепив зубы от досады на собственное бессилие, он вложил всё, что у него осталось, в последний отчаянный замах. Меч молнией сверкнул в воздухе, но в последний момент, раненная перед тем рука дрогнула, и удар получился слабее, чем ожидалось – шлем остался цел, потеряв лишь часть золотого украшения. Сам же герцог упал и на второй удар уже не поднялся.

Отчаянно закричав, он поднял вверх ослабевшую руку.

– Сдаешься? – прорычал нависая над ним Монмут.

Приставив кинжал к шлему противника, он весь трясся, готовый вбить гибкий клинок прямо в щель забрала, и герцог кое-как стянул шлем, чтобы его ответ хотя бы читался по губам в этом адском шуме. Но тут Саффолк, который видел, как Алансон замахивался, прорвался, наконец, к своему королю и в одно мгновение раскроил герцогу череп короткой секирой.

В то же самое время Хэмфри Глостер, пожелавший захватить в качестве трофея одно из французских знамен, слишком увлекся. Он оторвался от своих оруженосцев, глубоко врезался в гущу противника и, оказавшись фактически окруженным и без прикрытия, пропустил несколько ощутимых ударов. Стрела, пущенная арбалетчиком второй баталии, пробила панцирь и заставила его упасть. Глостер беспомощно взмахнул руками, понимая, что подняться ему не дадут, и что есть силы закричал. Но слабый голос утонул в шуме боя.

От немедленной смерти герцога спасала лишь гора мертвых тел, им же самим здесь и положенная, но французы напирали. Только что потерявшие своего командира, они вряд ли задумались бы о выкупе, разрывая Глостера на части.

– Руби их! – заорал Монмут, круша мечом спины смыкавшихся вокруг герцога французов. – Глостера не отдам!!!

В один гигантский прыжок он оказался возле брата, прикрыв его, словно хищная птица, обороняющая свое гнездо. И пока к ним пробивались оруженосцы, король защищался один, отбрасывая врагов с двух рук – мечом и секирой, выдернутой из головы Алансона.

– Всех в ад..! За Глостера! И пленных не брать!!!

От кислого запаха крови, конского и человеческого пота, от скрежета оружия и давящих друг друга тел голова Монмута пошла кругом. Совершенно обезумевший, готовый зубами вырвать у Судьбы победу на этом поле, он сам, под прикрытием нескольких командиров, оттащил тело брата подальше от сражения, передал его подбежавшим слугам и собирался снова ринуться в бой.

Но тут в тылу, в заброшенном монастыре, внезапно и тревожно, забил колокол.

И от задних рядов, где часть лучников караулила пленных, по флангам, а потом и ближе, полетело перекличкой от солдата к солдату: «Король мертв!», «Наш Гарри пал!»…

* * *

Полутора часами раньше, видя, что дело совсем плохо, местный сеньор Исамбар д’Азенкур, с небольшой группой своих вассалов проскакал от поля боя в сторону Азенкурского замка.

– Мы не на турнире, господа! – кричал он по дороге. – Соберем рабов и обойдем Монмута с тыла! Здесь уже не до правил!

Хорошо зная эти места, он рассчитывал пробраться через лес, чтобы отбить и освободить пленных, и ради этого готов был прибегнуть даже к помощи простолюдинов.

Много времени сбор крестьян не занял. Те и без того уже вооружались чем могли, потому что прекрасно понимали, какой бедой обернется для них завтра сегодняшняя победа англичан. На телегах, а кто и просто бегом, они последовали за своим господином. И очень скоро, знакомыми тропами этот наспех собранный партизанский отряд обошел противника по флангу и выскочил прямо к заброшенному монастырю, где стоял английский обоз.

Здесь сражение было коротким. Не ожидавшая ничего подобного охрана, не успела даже схватиться за оружие…

Грабить обоз Исамбар не дал.

Взобравшись с парой своих дворян на колокольню, откуда были видны и сражающиеся, и пленники, он попытался оценить обстановку.

Увы, картина им открылась безрадостная. Пленных охраняло около двухсот лучников. Удобства ради, они загнали часть рыцарей в тесный деревянный сарай, стоящий на отшибе, а остальных, даже тяжело раненных, поставили на колени. И в длинных вереницах коленопреклоненных понурых людей зияли теперь провалы – кое-кто упал, потеряв сознание.

– Английское быдло, – прошипел сквозь зубы д'Азенкур. – Жаль нас мало, не то посадили бы самих в этот сарай, на цепь, на колени… и вход бы забили…

– Смотрите, мессир, – воскликнул один из дворян, указывая на поле битвы, – вон там, по центру, кто-то бьется в золотом венце. Как думаете, это их король?

– Не знаю, – покачал головой д’Азенкур, – я его не видел. Может обманка?

– А рядом тоже кто-то определенно знатный… Ого, кажется упал! Неужели сражен?.. А этот, в золотом венце… Смотрите, как он бьется за того, упавшего… Точно! Не этот, а тот король! Старый трюк – они поменялись! Но, если их король сражен, тогда…

Исамбар д’Азенкур долго размышлять не стал.

– Звоните в колокол, – приказал он. – Звоните и кричите, что Монмут пал!

Дворяне удивленно посмотрели на своего господина.

– Но нас не услышат.

– Услышат пленные. Это даст им шанс…

Крики с колокольни и звон набата разнеслись далеко по округе. Было видно, как многие пленные с надеждой подняли головы. Кое-кто даже встал на ноги, крича что-то охране и указывая рукой в сторону монастыря. Те забегали, завертели головами, и, следом за колокольным звоном, понеслась к рядам сражающихся весть: «Монмут погиб!»

– Что это? Откуда?

Не обращая внимания на летящие стрелы, король Генри взбежал на самую высокую точку обороняемого холма. Обострившимся взором он мгновенно охватил все – и смятение в собственных рядах, и дрогнувших в безумной надежде пленных, и растерянность охраны.

Нет! Отдать так по-глупому победу, которая сама шла в руки, было никак невозможно!

– Эрпингем! – заорал он в злом отчаянии – Какого черта?!!! Я жив! Немедленно разобраться!

Запыхавшийся Эрпингем подбежал почти сразу.

– Клопток уже поспешил туда, ваше величество! Уверен, это какая-то уловка… Возможно, хотят освободить пленных. Надо бы