Я: Я не солгал. Как ты себя чувствуешь? Тебе что-нибудь нужно?

Мои глаза прикованы к экрану все время, пока танцуют три точки. Проходит полминуты, прежде чем приходит ответ.

Два слова.

Два гребаных слова, которые уничтожают меня насмерть.

Моя принцесса: Машина времени.

Моя принцесса: Я в порядке. Увидимся.

Черт, как же больно. Она бросает реплику, которую я снова и снова шептал в темноте ее спальни, прямо мне в спину, и она пробивает мое самообладание со снайперской точностью.

Моя голова ударяется о спинку дивана, а телефон продолжает пиликать. Но это не Кэсс. Это мои братья взрывают групповой чат.

Я пытаюсь представить, как вычеркиваю ее из своей жизни, как мы возвращаемся к тому, что было до дня рождения Талии, но не могу.

Назад дороги нет.

Я не хочу возвращаться. Я не хочу притворяться, что она не говорила мне, что любит меня. Я хочу двигаться вперед; проверить, что мы можем из этого сделать. Мы. Я хочу стать мужчиной и перестать бороться с нахлынувшими чувствами; перестать притворяться, что мы просто физически связаны.

Этот корабль уплыл.

Нет, он опустился на дно океана.

Последние три дня были чистой пыткой. Я работал и отвлекался в течение дня, но не было никаких отвлекающих факторов, чтобы остановить блуждание моих мыслей, пока я сидел в своем тихом доме, один.

Я скучаю по ней.

Не по сексу.

Я скучаю по ней.

По запаху ее волос, по ее милым улыбкам, по ее голосу, по ее губам, по ее вкусу. Мне не хватает видеть ее, быть рядом с ней, наблюдать, как она заправляет за уши светлые пряди шелковистых волос и жует нижнюю губу, когда сомневается.

Я скучаю по ее голосу и по тому, как она улыбается или хмурит свой маленький носик. Я скучаю по теплу ее тела, по прикрытым глазам, и по моему имени, звучащему на ее губах как молитва. Я скучаю по тому, как она играет с моими волосами, когда я лежу, уткнувшись лицом в ее грудь, сразу после того, как кончаю, и перевожу дыхание.

Мне так многого не хватает. И так много я люблю в этой девушке.

Я сажусь, широко раскрыв глаза.

Люблю?

Мое сердце бьется быстрее, пытаясь соответствовать темпу моих мыслей, а грудь сжимается, словно в судорогах.

Неужели я…?

Так вот на что это похоже?

Постоянное беспокойство, мои мысли крутятся вокруг нее, как стервятник, заметивший раненого зверя, необходимость быть с ней все время… это все…?

Мое сердце замирает, трепеща, как птица в клетке.

Святое дерьмо.

И, словно по мановению волшебной палочки, мой разум очищается от помех и беспорядка. Я отбрасываю мысли о том, что мои братья ненавидят меня за то, что я преследую Кэссиди.

Можете любить меня или ненавидеть, черт возьми.

Нет ни одной вещи, которую я бы им не простил.

Ни одна вещь не заставит меня отвернуться от одного из моих братьев, и я надеюсь, что это сработает в обоих случаях.

Но даже если это не так, я не должен выбирать между ними и ею. Они должны быть рядом со мной, несмотря ни на что. Мое счастье не должно зависеть от их одобрения.

Я хватаюсь за телефон, чтобы отправить Кэсс сообщение и предупредить ее о своем приезде, но шестьдесят девять уведомлений на экране перехватывают мое внимание.

— Черт, — шиплю я себе под нос, видя, что пяти минут отсутствия ответов с моей стороны хватило, чтобы Хейсы собрались, как гребаные Мстители.

Они уже на пути к моему дому, но сейчас у меня нет на это времени. Они могут подождать. Сначала мне нужно поговорить с Кэссиди. Я выхватываю ключи, запираю дом и задним ходом выезжаю с подъездной дорожки, визжа шинами, когда моя нога опускает педаль в пол.

ГЛАВА 28

Кэссиди

На журнальном столике разложены несколько брошюр по воспитанию детей. Витамины и фолиевая кислота лежат в заварнике, готовые к приему каждое утро. Я приняла первую дозу вчера вечером и еще одну сегодня.

Я еще не решила, что, черт возьми, буду делать, но пока, пока я смиряюсь с этой катастрофой, я принимаю витамины, пью кофе без кофеина, который на вкус как картон, и стараюсь не напрягаться. Легче сказать, чем сделать.

Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как доктор Джонс сбросил меня со скалы с новостями. Это все еще так ново. Так странно думать, что внутри меня растет человек.

Надеюсь, мальчик.

Маленькая копия своего папы с темными глазами, высокими скулами и сильной челюстью. Нос, конечно, мой. И форма лица.

У него будут темные волосы или светлые, как у меня?

Темные. Определенно темные. Гены Хейсов слишком сильны, чтобы моя жалкая блондинка могла победить в этой борьбе.

Среди счастливых, радующих сердце брошюр, заполненных вехами беременности, правилами и запретами, рисунками ребенка на разных этапах до рождения, есть еще две брошюры. Не очень счастливые. Белые обложки без картинок, рисунков и текста. Просто обычный лист бумаги, чтобы замаскировать то, что написано на страницах, скрывающихся под ним.

Я пролистала одну из них, но не стала заглядывать дальше двух вопросов, написанных жирными чернилами в верхней части первой страницы.

Вы беременны, но не уверены, хотите ли вы рожать? Вам нужна дополнительная информация об аборте?

Мысль о прерывании беременности леденит мне кровь, но этот выбор так же правомерен, как и то, чтобы пойти на него и родить ребенка. В обоих вариантах есть свои плюсы и минусы. Сам выбор — это благословение, которого больше нет у большинства женщин в Америке. Здесь, в Калифорнии, мы все еще можем принимать осознанные решения относительно своего тела. Нам разрешено не становиться матерями только потому, что мы напились и забыли презерватив.

Всякое случается, и тот факт, что нас не