была ни с кем другим уже больше года, — тихо говорит она. — Хотела бы я сказать тебе, что у нас есть еще время, чтобы принять решение, но его нет. Неделя — это все, что я могу тебе дать.

Мои брови сходятся вместе.

— Какое решение? Здесь не нужно принимать никакого решения. Ты беременна. Все решено.

Она откидывает волосы, пытаясь заглянуть мне в глаза. Мне невыносимо видеть ее такой уязвимой. Эту ее сторону я видел и раньше, но не могу понять, что скрывается под уверенностью и улыбками, которые она носит каждый день.

Обычно она такая позитивная и удивительная, но сейчас на ее плечах лежит груз всего мира. Душевные раны, которые она обычно скрывает, выставлены напоказ, демонстрируя, что под ее стремлением оставить прошлое позади и не позволять ему влиять на ее настоящее, все еще скрывается девушка, которая чувствует себя ненужной.

— Теперь я беременна. Твоя семья ненавидит меня, Логан. И я знаю, как они важны для тебя. Пожалуйста, не делай шаг вперед только потому, что считаешь это правильным. Мы не в восьмидесятых. Постарайся думать и обо мне, хорошо?

Я вырываюсь из кресла, моя кровь кипит, бурлит, чертовски переполнена.

— О чем ты говоришь?! Конечно, я собираюсь сделать шаг вперед! — я сдергиваю бейсболку и провожу пальцами по волосам взад-вперед. — Ты думаешь, я позволю тебе одной растить моего ребенка?

— Я уже достаточно натерпелась, — шепчет она и грызет губу, глядя на свои пальцы. — Я не хочу стать еще одним неверным решением. Если мы оставим ребенка…

— Если? — говорю я, только сейчас понимая, к чему она клонит. — Если?! — я снова буркаю, вышагивая по комнате. — Нет никаких «если»! Как ты можешь думать о том, чтобы не рожать? Ты же сказала, что любишь меня!

Еще больше слез льется из ее глаз, рот открывается и закрывается несколько раз, прежде чем она тяжело сглатывает и в десятый раз вытирает лицо, пытаясь остановить слезы, которые сами собой стекают по ее бледным щекам.

— Да, и если ты уверен, что сможешь справиться с тем, что сделают твои братья, когда узнают, то я рожу ребенка. Ты будешь видеть его, когда захочешь. Я не буду усложнять тебе жизнь, но я не хочу, чтобы ты начал ненавидеть меня в будущем. Если мы покончим с этим сейчас, никто не должен знать.

Ее слова звучат в моей голове, как церковный колокол.

Ее мысли разворачиваются и с каждой минутой обретают все больший смысл. Она думает, что будет матерью-одиночкой. Мы составим график, кто и когда будет заботиться о ребенке.

Я понимаю, почему она так думает. С самого начала я только и делал, что причинял ей боль, намеренно или нет. Даже когда я пытался помочь ей преодолеть страх перед водой, я сразу же запер ее в гараже, словно она была гребаной ошибкой.

Сегодня я пришел сюда с одной целью. Она не изменилась после новостей. Даже наоборот, моя решимость показать ей, что она дорога мне так, как никогда не была дорога ни одной женщине, возросла в десять раз.

Она беременна моим ребенком.

Мечта всей моей жизни, сидит на диване… и плачет.

— Если мои братья не могут принять мой выбор, то к черту их. — Я приседаю рядом с ней и беру ее руки в свои. — Я пришел сюда, чтобы сказать тебе, что не хочу, чтобы мы были секс-друзьями. Боже, детка… Я только о тебе и думаю. Ты — все, чего я хочу, и я влюбляюсь в тебя так чертовски быстро, что не успеваю за тобой.

Она замирает.

Перестает дышать.

Долгое время она молча смотрит на меня, пока с ее губ не срывается жалкий скулеж, а все ее тело не вздрагивает.

— Ты хочешь меня? — произносит она, ее лицо выражает недоверие. Она переводит взгляд с моих глаз на губы, щеки, нос и снова на глаза. — Ты уверен?

Ее выбор слов — еще один удар ниже пояса.

Ты уверен?

Она выглядит и звучит так, будто не может представить, что кто-то может хотеть ее. Как будто она жила, полагая, что все хотят взять, но ничего не дать взамен.

Жаль, что я не заметил раньше, что все, чего хочет Кэссиди, — это чтобы кому-то было не все равно. Она хочет быть важной хотя бы для одного человека в своей жизни. Под жесткой внешностью скрывается тревожная, обделенная вниманием женщина, которую никогда не ставили на первое место.

— Мне очень жаль. — Я вытираю слезы с ее лица большими пальцами, обнимая ее щеки. — Я знаю, что причинил тебе боль, но я исправлюсь. Ты просто должна дать мне шанс проявить себя.

Она наклоняется, надежда блестит в ее заплаканных глазах, когда она прижимается своими губами к моим.

— Я так тебя люблю, — шепчет она, запуская пальцы в мои волосы и углубляя поцелуй. — Я сделаю тебя счастливым, Логан. Я обещаю, что ты не пожалеешь об этом.

Я чертовски растерян.

С каждым ее словом я ненавижу себя все больше.

Она боится. Я чувствую, как быстро бьется ее сердце, и моя грудь болезненно сжимается. Это я должен давать обещания, а не она. Это я принял ее как должное.

— Ты и так делаешь меня самым счастливым человеком на свете, — обхватив ее бедра руками, я поднимаю ее на руки и прижимаю к себе. — Клянусь, я буду лучше. Я сделаю все, что в моих силах, принцесса.

Ничто другое не имело такого значения, как блондинка в моих объятиях. Когда я впервые взглянул на нее, то понял, что все кончено. Я потратил три года впустую, затаив обиду из-за того, что было не в нашей власти.

Она могла быть моей в течение трех лет.

Она должна была быть моей.

Она была моей…

Я просто не знал об этом.

Я несу ее в кровать, опираясь спиной на массу декоративных подушек, и притягиваю к себе, стараясь не задеть ее ребра. Она изгибается, прижимаясь спиной к моей груди, и я обхватываю ее ключицы одной рукой,