Я хочу прочитать листовку и узнать о своих возможностях. Как скоро мне нужно будет принимать решение? Как скоро будет слишком поздно? Будет ли мне больно? Каков процесс?

Я знаю и другую сторону медали: листовки о беременности читались с легкостью. Я впитывала информацию, делала мысленные пометки, на время забыв, что этот ребенок — не запланированное чудо. Это сюрприз. Случайность.

С чашкой зеленого чая в руках я сижу на диване, глядя на все еще запечатанный конверт среди брошюр. Часть меня хочет разорвать его и уставиться на фотографии внутри: первые снимки моего ребенка. Другая часть меня знает, что я не должна прикасаться к этому, пока не приму решение.

Стук в дверь заставляет меня повернуть голову в ту сторону. Не раздумывая ни секунды, я пересекаю комнату и дергаю дверь. И тут же понимаю, что брошюры все еще лежат на журнальном столике на виду.

Кровь отливает от моего лица, когда я вижу Талию. Ее улыбка превращается в оскал за секунду до того, как я захлопываю дверь перед ее носом.

— Дай мне секунду! — кричу я, спеша спрятать листовки. Она не должна узнать. Пока я не решу, стоит ли говорить Логану. — Входи! — снова кричу я, запихивая доказательства моего нового благословенного состояния в ящик стола в спальне.

— Что происходит? — спросила она из кухни, ее тон был резким. — Почему ты чуть не сломала мне нос?

— Извини, мне нужно было кое-что убрать. — Я выхожу из спальни и останавливаюсь на полшага.

Талия стоит у кухонных шкафов, рядом с ней бутылка вина, два бокала в одной руке…

В другой — мои дородовые витамины.

Почему я об этом не подумала?!

— Я… это не…

— Не твои?! — огрызнулась она, широко раскрыв глаза и наморщив лоб. — Не смей врать мне в лицо! — она смотрит на бутылки и бросает короткий взгляд на ту, что наполнена фолиевой кислотой. — Ты беременна.

Никто не должен был узнать об этом именно так. Никто не должен был узнать! Я в ярости на себя за то, что не додумалась спрятать витамины, и в ярости на Талию за то, что она явилась сюда без предупреждения. Если бы она предупредила меня за десять минут, я бы не забыла спрятать таблетки.

Однако злость не так сильна, как облегчение. Я хочу поговорить, услышать непредвзятое мнение и просто рассказать кому-нибудь, потому что мысли в голове разбегаются, меняясь по десять раз в минуту.

— Я узнала только вчера, — тихо признаюсь я.

Она сокращает расстояние между нами и обнимает меня за плечи, притягивая к себе.

— Я так потрясена, что не знаю, что сказать. Я хочу поздравить тебя, но у меня такое чувство, что ты сейчас заплачешь, так что, полагаю, ты еще не в том состоянии духа, чтобы это делать.

— Пока нет, — говорю я ей в волосы, которые щекочут мне лицо. — Я не знаю, что делать… Я так запуталась. — Я отхожу, чтобы налить ей бокал вина и спрятать витамины и фолиевую кислоту в шкаф на случай, если кто-то еще решит нанести мне визит.

— Какой срок? — спрашивает она, когда мы садимся на противоположные концы дивана. — А Логан знает?

— Нет. Я пыталась решить, сказать ему или… ну, знаешь. Не рожать.

Ее брови сошлись на переносице, а рот приоткрыт, как будто она хочет заговорить, но вместо этого решает сделать большой глоток вина. Я уверена, что ей хочется накричать на меня, схватить телефон и сказать Логану, чтобы он тащил сюда свою задницу прямо сейчас, но в том-то и дело, что Талия — моя лучшая подруга. Вместо того чтобы действовать в соответствии со своими убеждениями и обеспечить защиту своей семьи, она тратит секунду на то, чтобы подумать обо мне.

— Ладно. — Она стряхнула с себя всю скованность мышц. — Ты уже решила? Поговори со мной, детка. Я не смогу тебе помочь, если не буду знать, что у тебя сейчас на уме. Я знаю Логана, так что, возможно, смогу развеять твои сомнения.

Я подогнула ноги под себя, борясь с материнским инстинктом и желанием положить руку на живот. Я еще ни разу этого не делала, но это трудно. Тем более что, когда сегодня утром я внимательно осматривала свой живот, я все больше убеждалась, что слабый подъем в нижней части живота — это бугорок.

Он крошечный, и, наверное, никто не сочтет его за бугорок, но я знаю свое тело, и этот бугорок — новый.

В брошюрах говорится, что некоторые женщины начинают чувствовать симптомы беременности уже на восьмой неделе, в зависимости от их телосложения. Я худенькая, а значит, скорее всего, живот покажется раньше, чем, скажем, у Талии, когда она решит забеременеть.

Я прижимаю ободок чашки к нижней губе, держа ее обеими руками, чтобы не отвлекать их.

— Я боюсь.

— Что он скажет тебе избавиться от ребенка? — требует она, допивая остатки вина. — Похоже, сегодня я напьюсь за нас обоих.

— Я боюсь, что он сделает шаг вперед и возненавидит меня за то, что я разрушила его отношения с Нико, Тео и остальными. Я всегда была одноразовой. Всегда была неудобной для окружающих. Мои родители, приемные семьи, даже большинство моих друзей.

Талия прислушивается, пока я говорю, рассказывая ей о своем прошлом, о котором никто, кроме Логана, не знает. Я рисую яркую картину пренебрежения и жестокого обращения и того, как беспомощно я чувствовала себя в течение многих лет. Как трудно было раз за разом подниматься на ноги и смотреть на мир с мужественным лицом.

— Я не хочу чувствовать себя ненужной вечно, — тихо признаюсь я, и меня осеняет мысль о том, что ребенок внутри меня будет хотеть и нуждаться во мне вечно. Я буду важна для кого-то. Незаменимой. — Я люблю Логана, Талия. Всем, что у меня есть, но он предан своим братьям, а я для них — воздух. Если Логан сделает шаг вперед, а я уверена, что он сделает, они не поддержат его, и в какой-то момент он обвинит меня в том, что потерял их