– Вот мой дом, – сообщил он все тем же бодрым голосом с милой улыбкой на губах, но в стенах мертвого городка его доброжелательность выглядела неестественно и нездорово. – Но, прости, я солгал: моя семья не сможет рассказать тебе обо мне, потому что они все мертвы. Они погибли уже очень давно, мне тогда еще и семи не исполнилось. Я не понимал, что происходит. Просто в одно прекрасное утро проснулся от шума и криков на улице. Мама спрятала меня в погребе, велела сидеть тихо, а сама с отцом и старшими братьями ушла. Больше не вернулась. Никто из них не вернулся. Вместо них пришли люди в форме и увезли меня в приют.

Колени Ланы подогнулись, но Ралм успел удержать ее от падения, прижав к себе.

– В чем дело? Кажется, ты совсем плохо себя чувствуешь, да? – участливо поинтересовался он, но теперь его заботливые вопросы тоже прозвучали фальшиво.

– Голова кружится, – прошелестела Лана, с трудом ворочая языком. – Мне нехорошо. Верни меня в Аларию, пожалуйста.

– Ничего-ничего, не обращай внимания, просто место здесь такое. Дурное, – он хохотнул, но смех быстро оборвался. – Много смертей в один день, много боевых заклятий. Много магических потоков вернулось в Общий. Такое всегда истончает ткань бытия, Лана. А где тонко – там и рвется. Но я забегаю вперед, а следует рассказывать все по порядку. Идем, ты совсем не стоишь на ногах.

Он подвел ее к крыльцу дома, который когда-то принадлежал его семье, и усадил на ступеньки. Лана чувствовала себя тряпичной куклой: собственное тело отказывалось ей подчиняться, руки и ноги стали такими тяжелыми, что она едва могла ими шевелить. Мир кружился, а глаза слипались, но она изо всех сил цеплялась за сознание: еще никогда надвигающийся сон не был так похож на смерть.

– Я рос в приюте, – между тем продолжил Ралм, устроившийся на ступеньке рядом с ней.

Лана чувствовала на себе его взгляд, но упрямо смотрела в другую сторону, не то не желая видеть его лицо, не то просто боясь того, что она может на нем прочесть.

– Никого из нас не усыновили, от детей Эспикура шарахались, как от чумных. Но был один человек, который приходил и регулярно навещал нас, привозил подарки, играл с нами. Со всеми нами. Потом с ним стала приезжать женщина. Они были такими… приходящими родителями для всех нас. Того мужчину звали Геллерт Ротт, а женщину – Ада Вилар. Ты слышала когда-нибудь про них?

Лана покачала головой: имена ей ничего не говорили, если она и слышала их когда-то вскользь, то сейчас затуманенное сознание не могло припомнить.

– Мы долгое время не знали этого, но он был легионером. Потом даже возглавил Легион. А она была его невестой. Но они оба были монархистами, как наши настоящие родители. Больше того: Геллерт был наследником истинного короля. Представляешь? Настоящий король навещал нас! Он должен был бы править сейчас, но Ян Норман, он же Норд Сорроу, убил его. Я к тому времени уже покинул приют и поступил в Академию Легиона. Не без помощи Геллерта, конечно. Я очень хотел быть похожим на него и быть поближе к Аде, а она работала там в лазарете. Когда Геллерт погиб, это стало ударом для нас обоих и очень нас сблизило. Я плохо помню свою мать, но мне кажется, что Ада была на нее похожа. И Тима, их сына, я любил… Но он отнял их у меня. Отнял у меня мою вторую семью.

– Кто? Король? – не поняла Лана.

Ей все труднее было держать глаза открытыми и сидеть, тело наливалось тяжестью и умоляло о том, чтобы растянуться прямо на ступеньках и уснуть.

– Нет, канцлер Кролл в основном. Он заставил Аду участвовать в своих интригах, угрожая Тиму, а потом убил ее. Не без помощи Сорроу, но в ее смерти виноват именно Кролл. К сожалению, ему самому я отомстить не смог: Сорроу казнил его первым. Поэтому его сын ответит передо мной за все.

Тело окончательно отказалось слушаться, и Лана сама не заметила, как повернулась, легла и уронила голову на крыльцо. Верхняя ступенька больно врезалась в бок, но Лана ничего не могла с этим поделать: все силы уходили на то, чтобы держать глаза открытыми, хотя взгляд уже не фокусировался. Лицо Ралма, склонившегося над ней, так и осталось для нее размытым пятном.

– Подожди, Лана, не засыпай, я еще не все тебе рассказал. Я долго не знал, как отомстить, пока не обнаружил в себе дар сноходца. Как и ты, я пришел к Аранту и попросил научить меня управлять этим даром, но он отказался помочь.

– Ты был тем парнем… – заплетающимся языком пробормотала Лана. – Тем, кто был готов уничтожить весь мир…

– Да, пожалуй. Но мне во всем пришлось разбираться самому, а потому потребовалось так много времени. К тому же мой дар не включал возможность опускаться на нижний уровень. Сначала. Пока однажды я не уснул здесь, в Эспикуре, и они сами не нашли меня.

– Они?

– У них наверняка есть какое-то название, но я прозвал их просто паразитами. Безумно голодные, жаждущие поглотить столько магии, сколько им дадут, они показали мне, что я могу сделать для них, и я сделал. Я отдал им Анну, и это открыло проход первому. Они все связаны между собой, питают друг друга, поэтому, когда один из них обрел свободу, за ним вышел второй, а тот дал дорогу третьему… И чем больше магии они поглощали, тем легче было проникать сюда следующим, пока ткань мироздания не порвалась, и Хаос не хлынул к нам!

– Ты сумасшедший… – с трудом выдавила Лана.

– Возможно, – не стал спорить он. – Но я играл по правилам: оставил Легиону подсказку и возможность все исправить. Одного не уточнил: закрыть прорыв можно было только со стороны Хаоса, так что сделать это и выжить – нереально. Ты едва не испортила все, найдя тело Анны слишком рано, но все оказалось не так страшно, потому что подсказка моя Легиону почему-то не досталась. До сих пор не понимаю, что случилось. И если они не нашли рядом с телом Анны мою обезьянку, то откуда узнали, что закрывать прорыв должен именно король? Лана?

Собственное имя прозвучало для нее уже в темноте: веки стали слишком тяжелыми, чтобы держать их. Ралм вздохнул.

– Видимо, ты выпила слишком много воды, снотворное подействовало быстро. Тогда перехожу сразу к финалу. Все сошлось: Сорроу теперь мертв, а на сына Кролла повесят его смерть. Но оказалось, что мне этого недостаточно. Из короля сделали героя, а мне это не нравится. Поэтому я помогу паразитам снова открыть проход. Они попросили отдать им тебя, что я с удовольствием и сделаю. Теперь уже никто не сможет помешать Хаосу.

– Ты же… погибнешь… – с трудом выдавила Лана в отчаянной попытке воззвать к его рассудку, но Ралм только рассмеялся.

– Я давно мертв, детка. Я умер в тот день, когда Легион напал на Эспикур.

Лана почувствовала, как ее поднимает в воздух заклятие левитации, услышала шуршание подошв Ралма, а спустя какое-то время ощутила холодный камень постамента. Сознание гасло, но ей все же удалось последний раз открыть глаза, чтобы посмотреть на сумасшедшего сына Эспикура с мольбой, голос уже не слушался.

Лицо того, кто представился ей Ралмом Ле Кроком, не оставляло надежд на сострадание. Зато прежде, чем окончательно отключиться, она успела увидеть, как за его спиной открылся темный портал.