Отец Мартин посмотрел ей вслед, а затем повернулся к Эмме.

– С ней все в порядке? – спросил он.

Эмма вздохнула:

– Да, но, боюсь, годы берут свое, и на нее свалилась забота обо всех нас. Ум у нее поразительно ясный, но когда она сосредотачивается на какой-то идее, то забывает обо всем остальном.

Ее же собственные мысли были сейчас заняты Уаймарк, Робертом и всем тем, что произошло в Или. Она стала расспрашивать священника в подробностях, и из его рассказа ей стала ясна роль, которую играла Уаймарк в уходе за больными; она же настоятельно подталкивала аббата к тому, чтобы выслать Эдварда из монастыря ради его безопасности.

– Эдвард встретится там с Эдит, – сказала Эмма, – она сейчас в Хедингтоне, ждет рождения своего ребенка. – Какой прием устроит ему сводная сестра, которая всегда относилась к нему с чувством обиды? Весьма холодный, догадывалась она. Вероятно, Эдварду там понадобится друг. – Ради Эдварда, святой отец, я просила бы вас вернуться к нему как можно скорее. Лучше бы завтра, если вы чувствуете себя готовым к такому путешествию.

Ей будет жаль, что он уезжает так рано. Она скучала по нему все эти месяцы, поскольку он был для нее не просто духовным наставником. Он был человеком, которому она доверяла, который поддерживал ее, был ее другом.

Однако Эдварду он был сейчас гораздо нужнее, чем ей самой.

– Что мне передать вашему сыну?

Какое послание она могла передать Эдварду, так чтобы он понял ее правильно? Она вспомнила слова Марго, сказавшей несколько дней тому назад, что она будет разрываться между потребностями своей дочери и своего народа. Так и получилось, только теперь она разрывается между потребностями своей дочери и своего сына.

– Скажите Эдварду, что его недавно родившаяся сестра еще слишком мала для дальнего путешествия и что я не могу оставить ее. Скажите ему, что я приеду к нему, как только смогу.

До Хедингтона было всего несколько дней пути. Как только Годива достаточно окрепнет – а на это уйдет всего-то несколько недель, – она откликнется на призыв Эдварда и поедет к нему. Она успокоит его тем, что все будет хорошо. Это, по крайней мере, она могла сделать для своего сына.

«Но вот для Роберта и Уаймарк, – печально подумала Эмма, – сделать я ничего не могу». Эпидемия не подчиняется приказам королевы. Это алчный зверь, пожирающий все на своем пути, в равной степени и молодых, и старых. Несмотря на обнадеживающие слова Марго, она боялась за Уаймарк и ее сына, но не видела, как можно помочь им, кроме как молить за них Господа. Их спасение находилось в Его руках, а не в ее.

Ноябрь 1009 года

Лондон

Задолго до рассвета Этельстан расставил своих людей среди мастерских и складских сараев, беспорядочно разбросанных возле ворот Уайтгейт в промежутке между Лортенберн и восточной стеной Лондона. Это была часть королевских верфей, и здесь имелось множество мест, где можно спрятаться среди хозяйственных построек и перевернутых корпусов кораблей, ожидавших ремонта.

Со своей позиции между двумя сараями Этельстану была хорошо видна городская стена, высившаяся невдалеке от них слева, но он знал, что сверху на ней на расстоянии пяти футов друг от друга стоят вооруженные стражники, и так до самой деревянной башни, расположенной у воды. Он предупредил их, что из-за горящих факелов, расставленных с равными промежутками вдоль частокола, они будут хорошими мишенями, если среди нападающих окажутся лучники.

– Держите свои щиты повыше, а головы – пониже, – говорил он им. – А вы, кто находится на земле, а не на стене, ждите моей команды, прежде чем атаковать. Будьте наготове и делайте что можете, чтобы согреться.

Время в ожидании, пока они прятались в темноте, тянулось очень медленно, и Этельстан стоял, прижимаясь спиной к стене сарая, чтобы на него не капало с влажной соломенной кровли. Он занял позицию как можно дальше от лондонской стены, лицом к грязной тропинке, уходящей от Уайтгейт на запад, к реке. Ему было плохо видно, что находится на дальнем конце этой тропки, только какие-то расплывчатые силуэты – скорее всего, это были груды обломков досок, свернутые канаты и бочки со смолой. Напрягая глаза и уши, чтобы не пропустить любое движение, он мысленно вспоминал планировку ворот Уайтгейт.

Как и все остальные городские ворота, они имели внешние и внутренние створки, разделенные туннелем длиной приблизительно девять футов, который проходил через всю толщину стены. Сами ворота были сделаны из прочного дуба и укреплены поперечными железными балками – это была часть усиления фортификационных сооружений города, которым он командовал этим летом. Теперь те усилия оправдывали себя, поскольку, когда створки ворот заперты изнутри, проломиться через них – крайне непростая задача.

В отличие от других ворот, достаточно широких, чтобы через них могли проезжать телеги и повозки, Уайтгейт были узкими, чуть шире, чем для прохода одного человека, и такими низкими, что приходилось пригибаться, чтобы пройти там. С наружной стороны там не было моста через защитный ров вдоль стены, только узкая каменная площадка и пролет еще более узких каменных степеней, которые вели вдоль стены собственно в ров. Если снаружи были люди, ожидавшие возможности подняться по этим ступеням и зайти в город, они сейчас стояли по колено в воде, грязи и нечистотах.

По крайней мере, одно это уже радовало.

Какой-то внутренний инстинкт заставил его обернуться и посмотреть на север, в сторону ворот Бишопс Гейт. Сначала он не увидел там ничего, кроме тумана и смутных очертаний домов на улицах позади него. А затем пролился дождь из звезд.

Горящие стрелы.

Итак, атака началась. Он представил себе датское войско, собравшееся на болотистой местности между Бишопс Гейт и Алдгейт. Сколько их там? Основная часть армии Торкелла, конечно, чтобы отвлечь внимание лондонцев от реки. Если он с братьями оказался прав, то прочие люди Торкелла сейчас находятся по другую сторону ворот Уайтгейт и ждут, когда их откроют изнутри.

Он медленно вынул свой меч, постаравшись сделать это беззвучно, и стал напряженно вглядываться в темноту, которая ближе к рассвету уже начала постепенно сереть. Там все оставалось недвижимо.

Господи, где же они, эти мерзавцы? Внезапно ум его охватило зловещее сомнение. Что, если он ошибся насчет Уайтгейт? Что, если прямо сейчас вооруженные люди прорываются к другим воротам, западнее по реке, уничтожая всех, кто встречается на их пути?

Но затем он заметил на тропинке какое-то движение, в предрассветном полумраке зашевелились завитки тумана, появились темные тени, передвигавшиеся плавно, точно призраки. Они не производили шума, пожертвовав своими доспехами ради скрытности. И это точно сработало бы, если бы Эдрид не разгадал их план. На расстоянии длины копья перед ним возник человек, а затем мимо места, где, прижавшись спиной к сараю, стоял Этельстан, проскользнули и другие темные тени. Ему не терпелось броситься вперед, чтобы перехватить неприятеля, но он не хотел оставлять врагов у себя за спиной, когда подготовленная для них ловушка захлопнется.