улыбнулась. — Я бабка старая, поэтому нравы у меня строгие. Вот как поженитесь, так и целуйтесь вволю, а сейчас немедленно прекратите!

Я с неохотой отпустила Игоря, а он продолжил держать меня в объятиях и не отводил глаз.

— А мне показалось, что всё это приснилось и сейчас я брошу тебя под ноги жирдяя, а сам под шумок смоюсь. А потом побегу освобождать Манюринду… Значит, это мне не приснилось?

— Ничего тебе не приснилось, олух. А Манюринду и не надо освобождать — вон она мчится на своей «Копейке». Я уже всё сделала, так что ты опоздал, — улыбнулась Грюзельдина.

И в самом деле — в конце улицы мелькнула желтая молния, а после застыла возле четверых людей. Из-за руля виднелось улыбающееся лицо Марии Дормидонтовны.

— Эгей, садитесь, подвезу с ветерком!

Я смотрела на людей, с которыми за последнюю неделю нас связало так много и не могла удержаться от улыбки. Хотя, в следующую секунду улыбка пропала.

— Спасибо, но я ещё должна позвонить. Нужно же узнать, как там мои родные!

— Звони, дочка, а ты, Игорёк, пока затащи этого увальня в машину. Не дело ему тут статуей красоваться. Отвезем ближе к дому, да и наложим заклятие Забвения. Пусть гадает — как он там очутился, — хмыкнула Грюзельдина и открыла дверь машины.

— Я не хочу тебя отпускать, — сказал Игорь, не отрывая взгляд от меня.

— Я скоро, — улыбнулась я в ответ и достала из сумочки телефон.

Игорь обхватил Свистова за то место, где у худощавых людей есть талия и попытался сдвинуть его в сторону машины. Я смотрела, как цвет лица Игоря переходит в красный и нажала на кнопку вызова.

После третьего гудка прозвучал сонный голос отца:

— Алло, Олеся? Ты что-то забыла, дочка?

— Да нет, пап. Скажи, у вас всё нормально?

Последовала пауза. Я представила себе, как папа оглядывается по сторонам и пожимает плечами.

— Да вроде бы всё хорошо. Мы ещё спим. А ты почему спрашиваешь? Что-нибудь случилось?

Я проглотила горький ком, вздохнула.

— Всё хорошо, пап. Я… я тебя люблю!

— Я тоже люблю тебя, дочка. Позвони, когда сдашь экзамен.

Короткий гудок уведомил меня, что разговор закончен. Я выдохнула. Когда успела задержать дыхание — я и сама не помнила, но какое же облегчение испытала, услышав, что у родных всё нормально…

— Вот же отожрался-то, — пыхтел Игорь, запихивая Свистова в машину. — Ему было полезно побегать от души, глядишь и скинул бы пару-тройку килограммов.

Грюзельдина смотрела на это и покачивала головой. Когда же Свистов полностью оказался внутри, она перевела взгляд на меня и всплеснула руками.

— Ох ты, я же совсем забыла! — с этими словами старушка достала из ситцевой клетчатой сумки белый пакетик и протянула его мне. — Вот, возьми, а то оставила его в избушке…

Я заглянула внутрь и улыбнулась — там лежала моя вторая кеда.

— Но как?

— Что как? Едва вы пропали, как я увидела, что твой сапожок, которым ты съездила по темечку Андронатию, превратился в это… Ну, вот и сохранили с тех пор, правда, пришлось поколдовать, чтобы обувка не постарела. Чего глазами хлопаешь, Золушка? Садись, карета подана, — Грюзельдина мотнула головой в сторону «Копейки».

Я надела кеду. Грюзельдина что-то прошептала, черное платье задымилось и начало преображаться, светлеть на груди и удлиняться вниз. Спустя три секунды на мне красовалась привычная белая блузка и черная юбка.

Я посмотрела на Игоря, тот сделал приглашающий жест к дверце, откуда торчал ботинок Свистова. Когда я подошла к нему, то тихонько поцеловала в щеку.

— Я должна быть на экзамене, а потом… Потом мне надо поговорить ещё с домашними. Мы встретимся вечером, хорошо? У тебя же есть мой номер телефона?

— Конечно, я на память его помню, — обнял меня Игорь.

Он обнял так ласково, так нежно…

— Кхм, молодежь, вот поженитесь и будете ласкаться, а покуда… — крякнула Манюринда.

— Вот с такими поборницами морали я и живу, — улыбнулся Игорь.

Я кивнула. Потом отступила на пару шагов и посмотрела на Манюринду с Грюзельдиной. Вот что-то не сходилось и я решила спросить:

— Скажите, а ведь мы могли сразу отправиться в этот момент… вот который происходит сейчас, и всё исправить? Зачем же нам пришлось лететь в такую даль и преодолевать столько опасностей?

Грюзельдина с Манюриндой потупились как нашкодившие дети. Они переглянулись между собой и Манюринда кивнула.

Галина Кирилловна набрала в грудь воздух:

— Ты права, Олеся. Мы могли отправить тебя сюда и тогда бы ничего не случилось. Но представь — каково было нам пятьсот лет не разговаривать друг с другом и всё из-за того, что не поделили молодого человека? Полтысячи лет — это не шутка. А ведь достаточно всего лишь поговорить друг с другом и всё выяснить. Но видимо гордыня застила нам глаза, а за неё пришлось расплачиваться тебе. Да и Игорю тоже захотелось стать человеком, а последняя Жар-птица была только в том времени. Вот так вот и вышло… Надеюсь, когда-нибудь ты нас за это простишь…

— Да ладно, всё же хорошо закончилось. Кстати, а что случилось с Андронатием? — я ободряюще улыбнулась.

— А что с ним будет? Живет со мной по соседству, занимается разведением кактусов. Сам на седой кактус стал похож, такой же небритый и колючий. Он на пенсии, тихий одинокий старичок, который одним мизинцем может половину Земли залить водой, а вторую половину спалить в пожаре. Иногда в гости заходит. Может быть сегодня заглянет, — пожала плечами Манюринда, или Мария Дормидонтовна.

Я улыбнулась ещё раз. Старушки казались такими милыми, а Игорь рядом с ними… Такой мужественный, такой сильный. Если бы ему снова понадобилось стать человеком, то я была готова вытерпеть ещё одно путешествие. Я взглянула на часы и спохватилась.

— Ой, я уже опаздываю!

— Хорошо. Беги, Олеся. Постой… Может быть тебе это пригодится? — Грюзельдина вытащила из кармана знакомый флакончик.

Внутри флакончика плескалась разноцветная жидкость. Я узнала её. Эликсир счастья. Я отрицательно покачала головой.

— Нет, обойдусь. Ведь на мне сейчас нет проклятия?

— Нет, я снял его с тебя. Мы все думали на Анатолия, а оказалось, что в тот момент ты загадала меня. Если бы мы знали об этом раньше… — улыбнулся Игорь.

— Тогда до вечера. До свидания, Грюзельдина и Манюринда.

— Удачи, девочка! — хором ответили старушки.

Я ещё раз чмокнула Игоря в щеку. Затем я побежала к техникуму, а за спиной послышалось фырканье мотора. Когда же я обернулась, то от «Копейки» не осталось даже облачка дыма. Я улыбнулась и поспешила к зданию.

Успешно сдав экзамен, я увидела во